Без покаяния. Книга вторая
Шрифт:
— От этого наш поступок не станет лучше.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Это не имеет значения.
— Это имеет значение. От этого мир переменился.
Внутри у нее все содрогнулось. Она сказала неверным голосом:
— Я хотела этого, да. Но даже, когда это происходило, я знала, что это очень плохо… Что это беда. О, если бы этого не случилось!..
— Но это случилось. И никто не виноват. Мы поступили так, как требовала от нас природа.
— Я хотела уехать домой!
— Но ты осталась здесь, со мной. — Голос его прозвучал чуть сильнее, чем прежде.
Безнадежность нахлынула и поглотила ее, она будто тонула во мраке зловещих предчувствий. Пытаясь схватиться хоть за какую-то соломинку реальности, она спросила:
— Что сказал Энтони?
— Ничего. Передал привет. Сказал, чтобы ты ему завтра позвонила.
Элиот произнес эти слова холодно, отчужденно. Она заплакала, закрыв лицо руками.
— Как я теперь посмотрю ему в лицо?
— Не думай об этом, Бритт.
— О чем же я должна думать?
— О нас. Думай о нас. — Он повернул ее лицо к себе. — Послушай меня. То, что мы сделали, мы сделали не по случайному стечению обстоятельств. Мы оба хотели этого. Мы просто исполнили свое предназначение.
— Какое тут может быть предназначение?
Он взглянул на нее, лица его в темноте она почти не различала.
— Принадлежать друг другу. — Что если он прав, промелькнуло у нее в голове. А он, помолчав, добавил: — Бритт, случившееся имеет свои причины.
Какие причины? Что он имеет в виду? Что она должна развестись с Энтони и жить с ним, с Элиотом? Она отвернулась. Ох, если бы не звонок Энтони! До этого все было так хорошо. Но неужели ее брак обречен на разрушение? Неужели это неизбежно?
— Это его кровать, Элиот, — вдруг сказала она. — Это постель Энтони.
— Мы можем освободить ее. Поднимайся. — Он встал, обошел вокруг кровати и взял Бритт за руки. — Вставай же. Пойдем отсюда.
Она встала, плечи ее тряслись, голова низко склонилась.
— Прими нашу благодарность, почтеннейшее и благопристойное ложе, — сказал он, поклонившись кровати. Затем обернулся к Бритт, поднял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал.
Его губы имели вкус их любви. Когда он обнял ее, прижав к себе, она будто узнала его всего, его грудь, живот, его руки. Но как странно, что они с Энтони никогда не делали так, не стояли обнаженными, обнявшись в темной комнате. Она не помнила, чтобы то, что испытывала сейчас, испытала когда-нибудь с мужем. И чувствовала, что эта мысль убивала его в ней.
— Итак, мы перемещаемся в мою спальню! — провозгласил Элиот и повел ее к двери.
— Сначала надо принять душ.
— Не возражаю. — Они покинули супружескую спальню четы Мэтлендов, прошли по галерее, и Элиот открыл дверь своей ванной: — Прошу!
Бритт вошла, и Элиот, включив душ, поставил ее под теплые живые струи воды.
— Ох, какое несчастье, что мы не встретились десять лет назад, — сказал он, с восхищением глядя на ее тело.
— Мне тогда было шестнадцать.
Он пожал плечами.
— Ну и что? Сейчас у тебя за плечами было бы десять счастливых лет.
Но разве она была несчастна? Нет, конечно. Во всяком случае, с тех пор как они с Энтони поженились, она чувствовала себя счастливой. Впервые она испытала некоторые сомнения только сегодня. И виноват в том Элиот, он заставил ее сравнивать, и сравнение было не в пользу Энтони.
Не спрашивая согласия Бритт, Элиот тоже вошел под душ, обнял ее, и теперь они стояли под тугими струями вместе. Теплая вода омывала и как бы соединяла их. Бритт отдалась его рукам и нежным прикосновениям струй. Постепенно Энтони выскользнул из ее сознания и растворился в небытии.
Бритт стояла возле двойных стеклянных дверей гостиной, уставившись в темный сад, где ветви деревьев качались от сильного ветра. Осень явно брала свое, ей казалось, что она ощущает холод даже сквозь стекла. Вишневый ликер, предложенный ей Элиотом, приятно согрел, она выпила и вторую рюмку.
Сам Элиот был в кухне, насвистывая и припевая во время стряпни. Искупав ее и вымыв ей голову, он вызвался еще и приготовить ужин. Она была удивлена тем, как нежно и заботливо он вымыл ее с головы до пяток, перемежая мытье с ласками. Он даже хотел было сотворить с ней любовь прямо там, в ванной, и сделал бы это, если бы она не воспротивилась. Воспротивилась же она лишь потому, что у нее все же было тяжело на сердце.
Элиот вошел в гостиную и улыбнулся ей улыбкой, преисполненной счастьем. Его настроение передалось и ей, изгнав тревожные мысли. Она, конечно, старалась думать об Энтони, но Элиот даже в ее мыслях пытался завоевать себе побольше места, и справиться с этим ей было трудно.
Находясь одна в гостиной, Бритт ни разу не взглянула на портрет Энн Мэтленд, уклоняясь от ее строгого взгляда. Но теперь, когда сюда вернулся Элиот, она расхрабрилась и посмотрела наконец в холодные глаза неподвижной леди. Элиот заметил это, обнял ее одной рукой, и теперь они смотрели на портрет вместе.
— Моя приемная бабушка вряд ли одобрила бы наше поведение, — сказал он. — Ты об этом думаешь?
— Меня волнует отнюдь не ее мнение, — ответила Бритт.
— Ну, не надо сердить Энни. У нее есть свои тайны и, как у всех нас, свой крест для ношения его на плечах.
Ободренная словами Элиота, Бритт пристально всмотрелась в портрет. Но тревожные мысли не покидали ее.
— Если Энтони узнает о нас, это может убить его.
— Он больший реалист, чем ты думаешь.