Без покаяния. Книга вторая
Шрифт:
Казалось невероятной удачей, что Роберт приехал по делам в Вашингтон именно сейчас, когда она так нуждалась в нем. Судьба, возможно, пытается этим подсказать ей что-то. Правда, она не знала, как обстоят у Роберта дела и как он отнесется к ней теперь. Увлечен ли он сейчас кем-нибудь и как они встретятся? Разгорится ли прежний огонь от старой искры? Уверенности ни в чем не было…
Въезжая в Уотервью, она переехала маленький мостик и двинулась вдоль прибрежной улицы. Фасадами к воде стояли киоски, павильоны, магазинчики с наглухо заколоченными окнами, бакалейные лавки с полинявшими
Внутри на нее повеяло приятным ароматом виски. А вот и Роберт, в одиночестве сидящий за стойкой бара, в самом ее конце. В руке он держал стакан с выпивкой и сигарету. Увидев Моник, он поставил стакан, отложил сигарету, и широкая улыбка явилась на его лице.
— Кто это такой страшный к нам пришел! — воскликнул он голосом мультяшки и, подойдя к ней, обнял и притянул к себе.
Моник внезапно разволновалась, а когда Роберт выпустил ее из объятий, заглянула ему в глаза. Он немного постарел, морщинки на его лице с годами чуть углубились. Улыбка оставалась по-прежнему теплой, но в уголках губ явно проступила ранее незримая печаль. Мешки под глазами увеличились, темные волосы поредели. Однако присущий ему шарм и чувственность не покинули его. Вид у него был приветливый.
— Моник, дорогая! Сколько же мы не виделись?
— Я рада нашей встрече, — сказала она. — Чертовски рада.
— Ты похудела, — заметил он, оглядев ее с ног до головы.
— Ну, я же не беременна.
Какую-то минуту он смотрел на нее, потом спросил:
— Кстати, тогда… Это от Элиота? В общем, я на него и думал, но полной уверенности не было.
— Да, от него.
— Ну, пойдем, — сказал он, подводя ее к бару. — Позволено ли мне будет предложить даме выпивку?
— Позволено, позволено! Не сомневайся.
Бармен поставил перед Моник порцию джина с тоником. Роберт тем временем допил свой стакан и жестом заказал другой. Ей хотелось поскорее выпить, но она дождалась, когда джин подадут и Роберту. Получив свою порцию, он поднял тост за их встречу.
— Здесь вам, конечно, не Индия, — добавил он, с легкой гримасой отвращения оглядываясь вокруг, — но джин все тот же.
Она сделала долгий глоток, чувствуя, как внутри становится приятно тепло.
— А я почти чувствую запахи тропиков.
— Нет, сердце мое. Думается, это пахнет вареными омарами.
— Столько времени прошло, а ты все такой же. — Она улыбнулась и чмокнула его в щеку. — И как это тебе удается?
— Не знаю, — сказал он, закуривая сигарету. — Тогда мы с тобой попали в некий романтический ураган, не так ли? Но роман, увы, так быстро закончился.
— Значит, после смерти Норы ты так и не женился?
— Нет. Ее смерть, спаси, Господи, ее душу, освободила меня. Наш брак был чистилищем. Зато теперь я способен не дрогнув
— Да. И это было неизбежно.
— В общем, мне его где-то даже жалко. Он мне был симпатичен. Такой благопристойный, рассудительный господин…
— Роберт, прошу тебя…
Той рукой, в которой держал сигарету, он коснулся ее темных волос, потом провел кончиками пальцев по щеке. Она вздрогнула.
— Я часто вспоминал тебя. — Его слова вселили в нее надежду. — Помнишь, как на удивление быстро мы в Дели привязались друг к другу?
— Мы оба были одиноки. — Она сделала еще один глоток джина, практически прикончив порцию. — Может, и все случившееся между нами было только следствием одиночества?
Он отстранился от нее как бы для того, чтобы лучше видеть.
— Это самый легкий, если не единственный способ спастись от одиночества. Но, кажется, ты опять одинока?
— Хорошо, скажу тебе честно, Роберт. Я искала встречи с тобой не ради того, чтобы потрахаться. В конце концов, не так уж я озабочена сексом. Что мне по-настоящему нужно, так это друг.
Он затушил сигарету и выразительно посмотрел в потолок.
— Ты, я вижу, устремилась к возвышенному, любовь моя.
— Мне тридцать четыре, я развожусь. У меня дочь, которая не со мной. Мне не хотелось бы в будущем оставаться одной. Так при чем здесь стремление к возвышенному?
— А что, с ребенком проблемы?
— Проблем не будет, если я не позволю ему отнять ее у меня.
Роберт подал знак бармену повторить.
— И что ты хочешь предпринять?
— Не знаю, — сокрушенно проговорила Моник. — Я люблю Дженифер, но когда Элиот сказал мне, что, уходя, возьмет ее с собой, я, честно говоря, почувствовала облегчение. Однако все время с тех пор неотвязно думаю о дочке. Полагаю, все это было от растерянности… Я имею в виду первую свою реакцию.
Он испытующе посмотрел на нее.
— Итак, Моник, ты ищешь друга.
— Да. И не хотелось бы ошибиться.
— А что, есть такие проблемы, которые нельзя обсудить в постели? После, как говорится, всего? Или в паузах?
— Нет, почему же, — улыбнулась Моник. — Только паузы будут немного больше, чем обычно. Только и всего.
Он накрыл своей ладонью ее руку, глядя на нее сквозь плывущий между ними табачный дым.
— Ты знаешь, кажется, я любил тебя, Моник. И, может быть, люблю до сих пор.
Она придвинулась к нему поближе, а он положил руку ей на плечо, пальцами касаясь шеи. Волнение овладело ею, на глаза навернулись слезы. Заметив это, Роберт успокаивающе поцеловал ее в макушку.
— Значит, ты хочешь вернуть дочь. И тебе обязательно понадобится кто-то для помощи и поддержки.
— Да, это очевидно, Роберт. Я знаю. Элиот уверен в своей правоте и думает, что мне ничего не удастся… Он обвинил меня в том, что я плохая мать, и, может быть, справедливо. Но не будь он таким самоуверенным, то понял бы, что не так уж я безнадежна. И потом, если бы я не вышла за него замуж, я, возможно, и вообще никогда не стала бы такой плохой. Этот брак меня доконал.