Бездушные
Шрифт:
– А правда то, что о тебе говорят? – спрашивает его красотка.
Её платье немного коротковато для приёма, рассчитанного на бальные туалеты и фраки. Она единственная из гостей, кто подходит Каму по возрасту.
– Смотря что, – отвечает он. – А что говорят?
Они в библиотеке, далеко от шума и блеска многолюдного праздника. Из меблировки здесь стенной шкаф, уставленный переплетёнными в кожу книгами; удобное кресло и письменный стол – такой огромный, что вряд ли его можно использовать по прямому назначению.
– Я слышала, будто всё, за что бы ты ни взялся, ты делаешь неподражаемо. – Она идёт к нему от двери. – Ещё поговаривают, что все твои части подверглись тщательному отбору и поэтому они идеальны во всех отношениях.
– Я ничего такого не говорю, – лукаво усмехается Кам. – Это Мэри Поппинс утверждает, что она само совершенство.
Девушка хихикает и подходит к нему вплотную.
– Оказывается, ты ещё и забавный!
Она красива. И, несомненно, его поклонница. Она хочет купаться в лучах его славы; и Кам спрашивает себя, а не позволить ли ей это.
– Как тебя зовут?
– Миранда. А можно я… потрогаю твои волосы?
– Только если ты разрешишь мне потрогать твои…
Она проводит рукой по его разноцветным прядям – сначала осторожно, а затем зарывается в них пальцами.
– Ты такой… экзотичный. Я думала, что когда увижу тебя вот так, вблизи, то с ума сойду от страха. Но нет…
Её аромат – ваниль и полевые цветы – вызывает в нём неясные воспоминания. Впрочем, это популярные духи популярных девушек.
– Риса Уорд – сучка, – произносит она. – Как она посмела так с тобой обойтись, да ещё на национальном телевидении! Поиграла и бросила. Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь того, кто оценит тебя по достоинству.
– Дверь на замок! – вырывается у Кама.
Девица одаривает его улыбкой и томно плывёт к двери.
– Здесь нет замка, – сообщает она. – Я просто закрою её, хорошо?
Она плотно притворяет дверь; ещё мгновение – и она снова в его личном пространстве. Кам даже не совсем понимает, как она там очутилась: девица словно телепортировалась от двери прямо в его объятия. У него не получается трезво мыслить – слишком много данных на входе. Обычно его это раздражает, но сегодня так даже лучше.
Она развязывает его галстук. Кам отдаёт себе отчёт, что не сможет вновь завязать его, но ему всё равно. Он сжимает девушку в объятиях. Она целует его – долго-долго, и отстраняется лишь на короткое время, чтобы перевести дух и послать партнёру лукавый, зовущий взгляд. Она снова тянется к нему. Второй поцелуй ещё более пылок, чем первый. Девушка, кажется, решила пуститься в тщательные исследования. Кам обнаруживает, что и сам не промах по этой части. Должно быть, решает он, заработала мышечная память, поскольку язык, что ни говори, это прежде всего мышца.
Девушка снова отстраняется, задохнувшись ещё больше, чем прежде. Затем она прижимается щекой к его щеке и тихонько шепчет ему в ухо:
– Я хочу стать твоей первой.
Её атласное платье с тихим шелестом трётся о прекрасно выделанную ткань его фрака.
– Ты явно из тех юных леди, которые добиваются желаемого.
– Всегда, – выдыхает она.
Вообще-то, Кам пришёл сюда вовсе не за этим. Может, дать ей отбой? Хотя зачем? Зачем отказываться о того, что предлагается вот так свободно, без принуждения? К тому же, упоминание имени Рисы раззадорило его. Она его не захотела? Ну так он сделает это здесь, с девицей, чьё имя он уже позабыл.
Он целует её – ещё более жадно и агрессивно, чем она.
И в этот момент распахивается дверь.
Кам замирает. Девчонка отскакивает от него, но поздно. В дверном проёме возвышается импозантного вида мужчина, в своём элегантном фраке выглядящий даже более внушительно, чем Кам.
– Руки прочь от моей дочери!
Руки Кама уже давно не имеют касательства к его дочери, так что юноше больше ничего не остаётся, как ждать, чем закончится вся эта сцена.
– Папа, пожалуйста! Ты ставишь меня в неловкое положение!
Начинают собираться другие гости, привлечённые разворачивающейся драмой. Глаза отца мечут молнии – он явно практиковался в этом под руководством профессионала.
– Миранда, надевай пальто. Мы уезжаем!
– Папочка, ты всё не так понял! Ты всегда всё преувеличиваешь!
– Ты меня слышала.
Вот теперь включается фонтан и начинает работать на полную мощность.
– Ну почему ты вечно всё портишь! – рыдает Миранда и, вся в слезах, шествует к двери, неся своё унижение словно боевую рану.
Кам понятия не имеет, как ему на всё это реагировать, поэтому не реагирует никак. Засовывает руки в карманы – на всякий случай, чтобы от него опять не потребовали убрать их от нечастной девицы, в это время стремглав несущейся прочь по коридору. Лицо его бесстрастно, как у игрока в покер. С разъярённым папашей, судя по его виду, вот-вот произойдёт спонтанное самовозгорание.
Появляется Роберта. Немного помедлив, она спрашивает:
– Что здесь происходит? – Тон её голоса сейчас совершенно для неё нехарактерен: неуверенный, беспомощный, из чего следует вывод, что положение у Кама ещё более незавидное, чем он полагал.
– Я вам сейчас объясню, что здесь происходит! – ревёт мужчина. – Этот ваш… субъект… пытался совратить мою дочь!
– Вообще-то, – возражает Кам, – это она пыталась совратить меня. И, можно сказать, преуспела.
Из толпы собравшихся слышатся приглушённые смешки.
– Ты думаешь, я этому поверю?! – Папаша кидается вперёд, и Кам вынимает руки из карманов, готовый защитить себя, если потребуется.
Роберта бросается между ними:
– Сенатор Маршалл, не могли бы вы…
Но сенатор отталкивает её в сторону и наставляет палец в лицо Каму. Одна часть Кама хочет сломать этот палец. Другая не прочь его откусить. Третья готова повернуться и задать стрекача, четвёртая – остаться и от души поржать над этой комедией. Кам обуздывает все эти противоречивые импульсы и остаётся недвижим и невозмутим, пока сенатор выговаривает ему: