Безлюдные земли
Шрифт:
Он быстро пролистал фотографии в телефоне и добрался до террасы. Три снимка, в целом идентичные. Полицейские как раз вышли из кошмарного подвала, все вокруг казалось новым, незнакомым. Раненого Экмана подняли, «скорая помощь» уезжает, последние следы его крови только что смыло с настила на террасе. Ди жмется ближе к Бергеру, замечательная свежесть воздуха после дождя, смесь озона и спор, которые влага высвободила из глубины земли.
И ровно в этот момент. Ощущение. Мгновенно исчезнувшее.
Все так просто? Так чертовски банально?
Бергер вгляделся в первую фотографию. Кровоточащая правая рука дрогнула, левая – мокрая от пота после пластиковой перчатки. Около ограждений стоят две полицейские машины, непроизвольные движения руки с мобильным как бы растянули синие огни
После пяти-шести лиц оно вернулось, не такое яркое, но отчетливое. Женщина.
Блондинка лет тридцати пяти, лицо повернуто в профиль, как будто объектив поймал ее в тот момент, когда она бросила взгляд через плечо. Очертания довольно четкие – курносый нос и все остальное. Голова высовывается из-за стоящих в первом ряду зрителей, и из одежды не видно ничего, кроме воротника светлого плаща, возможно, бежевого.
Бергер перелистнул фото и посмотрел на третий кадр, последний на террасе. Увеличил его большим и указательным пальцами. Теперь женщина, кажется, смотрит прямо в мобильный Бергера. Мужчины перед ней подвинулись, и ее стало лучше видно. Теперь пальто выглядело скорее грязно-белым, и казалось, что она стоит, широко расставив ноги и нагнувшись в сторону. Поза странная и своеобразная. Только увеличив кадр еще сильнее, так что картинка рассыпалась на отдельные пиксели, Бергер увидел, что у женщины велосипед между ногами.
Бергер почесал голову и задумался.
Исключительно интуиция, ни единого движения интеллекта. Но зато чувства. Да, именно эту женщину он тогда заметил. Из-за нее его пронзило сильное, но неуловимое ощущение там, на террасе. И из-за нее он инстинктивно схватился за мобильный и принялся фотографировать.
Бергер положил телефон на кровать рядом с тремя папками и задумался, как бы ему уговорить компьютерного эксперта Силь поднять два ранних расследования так, чтобы Аллан об этом не узнал. Он открыл среднюю папку – «Юнна Эрикссон» – и принялся исступленно искать картинки, фотографии. Где-то были фото зимнего леса. Вот, наконец-то. Три штуки подряд. Фото корреспондентов были среднего качества, разрешение отвратительное, но за бело-голубыми лентами была четко видна толпа народа.
Бергер взял лупу и поднес ее к фотографии. Инстинкт не подвел – слишком плохое качество. То, что он ищет, он видел не здесь. Но с расположенным в центре снимком, сделанным полицией, ему повезло. Лупа увеличила изображение велосипеда. Голова скрыта под большой меховой шапкой, нижняя часть лица укутана толстым шарфом. Виден только нос, чуть более красный, но тот же самый, курносый.
Бергер отбросил папку в сторону и схватил бумаги из дела Юлии Альмстрём. Больше фотографий, все немного бестолковые. Группа мотоциклистов, заграждения, зеваки. Снова лупа. О, черт! Есть.
Как же, черт возьми, он мог это пропустить?
У Бергера уже давно затекли ноги. Когда он встал, они страшно ныли. Не обращая внимания на боль, он сфотографировал снимки на мобильный, отправил три мейла, сделал два звонка, пытаясь одновременно размять ноги. Прихрамывая, он ходил по спальне, заставляя кровь снова нормально циркулировать. Первый разговор выглядел следующим образом:
– Силь? Ты еще в медиакабинете? Хорошо. Я отправил тебе письмо.
Второй разговор происходил, пока Бергер бегом спускался по лестнице с забитым доверху рюкзаком, и был почти так же короток:
– Ди? Перенеси послеобеденную встречу на пораньше, на одиннадцать. Меньше часа, да. Попытайся собрать как можно больше народу. Но не Аллана, чего бы тебе это ни стоило.
Меньше часа? Он понятия не имел, который час, он поддакнул Ди, только чтобы ускорить процесс. Только сейчас, садясь в машину и бросив взгляд на запястье, он понял, что не надел часы. Это было очень необычно.
Когда Бергер вошел в офисную зону, побывав в так называемом медиакабинете, он увидел свои часы с немыслимо большого расстояния. Они посверкивали под все еще включенной настольной лампой. Ди руководила, что-то расставляла и сдвигала вокруг маркерной доски, Самир таскал стулья, полицейские один за другим возвращались из Мерсты. Бергер отключился от всего, отбросил мысли о кипящей вокруг, но одновременно тихой деятельности и принялся рассматривать свой лежащий на бумажном носовом платке «ролекс». Казалось, количество конденсата под стеклом увеличилось, больше половины циферблата было скрыто из-за находящейся внутри влаги. Неужели он…? Бергер перетряхнул рюкзак и достал лупу. Потом нашел в ящике стола ключ-открывалку для крышки часов, тут же приладил его к корпусу и повернул крышку. Поднес лупу к обнаженному механизму и рассмотрел двигатель. Идеально скоординированное сочетание согласно работающих маленьких шестеренок и колесиков всегда заставляло пульс Бергера биться значительно реже. Человечество ни в чем другом не подошло так близко к perpetuum mobile, вечному двигателю. Бесконечное волшебство автоматического подзавода часов; просто нося часы на руке и буднично двигая ею, человек заставляет механизм накапливать ту энергию, которая ему требовалась. И это оставалось идеальным механизмом, сколь бы невероятно быстро ни развивалась электроника. Человечество с его новаторской энергией никогда не подходило столь же близко к жизни.
Вместе с тем тиканье было совершенно пустым.
Вдруг что-то вторглось в этот столь же тихий, сколь и совершенный звук. Еще не оторвав взгляда от «ролекса», Бергер уже знал, что это покашливание. И задолго до того, как посмотрел в карие глаза, знал, что у Ди все готово. Он осторожно перевернул часы. Стекло запотело еще больше, но верхняя треть циферблата не была затронута конденсатом, и стрелки показывали одиннадцать. Ровно.
Ди действительно удалось собрать на «послеобеденную» встречу в одиннадцать часов почти всех. Бергер оторвался от часов, выпрямился и уложил обнаженный механизм, который как ни в чем не бывало продолжал тикать, под согревающий свет лампы. Он положил лупу и ключ-открывалку в рюкзак, выудил оттуда папки и направился к маркерной доске.
Не удостоив свою собравшуюся группу взгляда, Бергер закрепил магнитами три фотографии на доске и заговорил:
– Официальная точка зрения расследования была такова: похищение Эллен Савингер считалось единичным случаем. Аллан не хотел, чтобы в работу вкрались какие-нибудь домыслы, и я могу его понять. Однако некоторым из вас известно, что я с этим не согласен. Все сделано слишком идеально, слишком профессионально, чтобы быть первой попыткой. Мне казалось, что я нашел два возможных предшествующих случая среди многих пропавших без вести в стране, но не было ни малейших доказательств или хотя бы приемлемых улик. Кроме того, что речь шла о пятнадцатилетних девушках, которые исчезли совершенно внезапно. Уже позже нашлось достаточно свидетельств, позволяющих предположить, что и у Юлии Альмстрём из Вестероса, и у Юнны Эрикссон из Кристинехамна были свои тайные планы, что они сбежали вместе со своими молодыми людьми, которые по той или иной причине хотели испариться. Расследования велись месяц-другой, и в результате обеих девушек признали добровольно сбежавшими. Не исключалось, что они изменили имена и покинули страну. Дела закрыты.
– Но ничего такого нет в деле Эллен, – сказал Самир.
– Что-то случилось, – ответил Бергер. – Что-то, что заставило его изменить метод.
– Это звучит очень расплывчато – как раз то, чего терпеть не может Аллан, – сказала Ди. – Итак, ты нашел нечто, что позволило тебе рискнуть и вынести на общий суд твое тайное, неофициальное расследование. Удалось наточить зубы?
И вдобавок к этому взгляд.
Бергер не удержался и улыбнулся. Вот нахалка. Он показал на фотографии на белой доске.