Безмолвный
Шрифт:
– Здорово, - ведь не за ней ведут охоту. Да. Ты мне уже говорил. Ему нужен я. Именно на меня ведут охоту. Я – наживка. Он знал, где я живу, и заложил там бомбы. Ты меня оттуда вытащил. Он угрожает мне, чтобы добраться до тебя. Вот как ведется ваша с ним игра: ты доводишь его сообщениями, он угрожает мне. Зачем ты отправил меня в «Теско»? Чтобы продемонстрировать ему: я больше не живу у Мэри.
Ты пытался ее защитить? Пытался подать ему знак, показать, где я живу теперь. Понимаю.
– Ко мне туда Элис приедет, - это лучшая подруга Мэри. Я ее не перевариваю. Она вечно жалуется на что-то, сплетничает обо всех. Но Мэри ее любит, так что тут ничего
– Хорошо, - значит, во мне она не нуждается. Разумеется. И не нуждалась никогда. – Значит, все в норме?
– Я в порядке. Немного в шоке, но в порядке. Никогда о таком не слышала. Газовую плиту больше ни за что не куплю. Но я в норме, со мной все хорошо.
– Ладно. Звони, если что-то понадобится, хорошо?
– Я переживала, - говорит она. – Думала, что ты мог там оказаться. Я знаю, мы с тобой расстались не на лучшей ноте, Джон, но я переживала.
– Я тоже, - отвечаю ей. Все то время, пока рядом был я, она тоже была целью. Без меня она в безопасности. – Мне жаль.
– Не нужно, - произносит она. – Я буду в норме. Позвоню потом.
Я знаю, что она не позвонит. И это к лучшему. Она прерывает звонок.
Ты не отрываешь от меня взгляд. Я так и не отпустил дверную ручку. История о взрыве уже успела надоесть ведущим, и теперь крутят какой-то другой сюжет. Расстались какие-то звезды. Полная ерунда. Мелочи. Словно и нет никакой ожесточенной войны в Лондоне. Они даже не имеют о ней понятия.
– Он пытался убить меня, - это понятно. Он знает, что ты и я были очень близки. Угрожает мне, чтобы добраться до тебя. Где ты, он не в курсе, но полагал, что знает, где живу я. У Мэри. Он угрожал мне, ты его изводил. И вот результат – дикий, безумный. Но никто не пострадал. Так все и задумывалось, разве нет?
– Да.
– И что теперь?
Вздыхаешь, садишься. И вдруг кажется, что ты словно уменьшился. Ты утомлен. Ты исхудал. Ты мало спал этой ночью, и одному только богу известно, когда ты вообще последний раз нормально высыпался. Глаза покраснели от лопнувших сосудов. Неужели именно так ты провел все эти годы? Выжидал, пытался выманить этого психа из укрытия, скрывался? Тщательно продумывал план за планом и надеялся, что они сработают? Следил за ничего не подозревающим мной? Что дальше, Шерлок? Кто следующий окажется на волосок от смерти и ускользнет?
– Не знаю точно, - тебе неприятно это признавать, ведь так?
Шерлок, возьми скрипку. Я буду сидеть и слушать, как ты играешь. Я буду сидеть и слушать, а ты будешь смотреть в окно. Теперь я понимаю, чего ты ожидаешь. Ты ждешь, когда он обнаружит меня. Я – наживка. Он должен за мной явиться. Верно?
Я буду здесь. Я готов.
========== Глава 44: Все нормально ==========
Я в норме. Со мной все в порядке, меня там не было. С Мэри все хорошо. Мы в порядке.
Не самый подходящий момент сообщать кому-то о нашем разрыве, так что я просто посылаю всем знакомым почти одно и то же сообщение, с незначительными изменениями. Никто не интересуется, почему взрыв произошел только и только в квартире Мэри. Похоже, все поверили, что это взрыв газа. Никаких вопросов. Ни единого.
Я полагал, что человеку от природы присущ инстинкт, который срабатывает, когда что-то не так, некий базовый хищнический рудимент, что заставляет кожу покрываться мурашками, давая понять –
Мы привыкли оперировать всем с точки зрения правдоподобия. Насколько правдоподобно, что преступники разместили взрывчатку в стенах соседних квартир – слева и справа, сверху и снизу; насколько вероятно, что эти бомбы находились там столь долго, что и задумываться об этом нет смысла, отсчитывая время, ожидая своего часа? Надо думать, это всего лишь взрыв газа. Ну, конечно же, газа. Это более правдоподобно. И все верят.
Значит, так тому и быть.
Я в норме. Со мной все хорошо. Нет, меня там, слава богу, не было. Да, знаю, это ужас какой-то.
О тебе я никому не рассказываю. Ты не запрещал. Моран уже знает, так что сейчас вряд ли так уж важно держать все в тайне. Ты об этом ничего не говорил, но все равно, я о тебе не упоминаю. Мне кажется, что это – не то, чем сейчас стоит делиться с кем-либо. Я даже не смогу толком все объяснить.
Знаешь, а я сейчас в «221б». Да, снова дома! Сижу тут с Шерлоком и смотрю, как он пялится в монитор. Да, знаю, просто настоящий праздник. Совсем как в старые времена. Ну, точнее как в скучные дни из тех времен. Он, оказывается, и не умирал вовсе. Это же Шерлок! Да, я в курсе! Хороший из него актер вышел, да? Меня он точно смог обдурить! Нет, как ему это удалось, я не знаю. Да и спрашивать не хочу, грубо как-то. Ладно, увидимся, приятель, спокойной ночи!
Нет, такого я заявить не смогу. Даже не знаю, с чего тут вообще можно начать. Быть может, я просто не готов тобой делиться. Пока не готов.
Господи, как же я вымотался. Ты уставился в монитор, уже давно смотришь в него, не моргая. Тебе нужно поспать. Нам надо лечь.
Нам. Как будто мы теперь ложимся вместе. Что ж, так и было. Мы спали. Вместе. Если что и заботит тебя сейчас меньше всего, то это сон, или мысль о том, чтобы лечь спать со мной. Победа и поражение, жизнь и смерть – сейчас на чашу весов брошено именно это, а не вопрос, смогу ли я снова уткнуться носом тебе в шею или прижать ладонь к твоей груди и чувствовать твое дыхание. Сну ты уделяешь время только, когда у тебя нет других дел, куда более важных. О нем даже думать не хочется, так?
– Ну что? – ты как будто забыл о моем присутствии. Вскидываешь на меня удивленный взгляд. Да, я знаю, что ты занят. Ты планируешь, составляешь схемы, отслеживаешь точки на карте, а все это требует большой сосредоточенности.
– Что «ну что»?
– Его нашли? – ведь именно в этом плюс всей истории, в том, что можно отследить дистанционный взрыватель. Но я уже понимаю: ответ отрицательный. В противном случае ты бы уже что-то сказал, и настрой у тебя был бы куда более радужный. Быть может, мы бы уже пошли за китайским фаст-фудом, или отправились к Анджело отпраздновать возвращение в мир живых поздним десертом и шампанским, или еще что-то в этом роде. Теперь трудно сказать. Ты стал еще молчаливей, чем мне помнится. В моем воображении ты все время говорил. Я успел забыть какая она, эта гробовая тишина.