Безнадежно влип
Шрифт:
– Данный тобой телефон отслеживается. Это то же самое, что его нет.
– Ты по-хорошему не хочешь?
– А ты?! – взрываюсь я, вскочив с кровати. – Я смогу по этому телефону с ним общаться? А видеться разрешишь?
– Погуляла и хватит. Я и так был слишком щедр, – никогда не думала, что папино мнимое спокойствие может так злить. – Ладно, скажу тебе предельно четко. Я не собираюсь физически вредить ни ему, ни кому-либо другому. Но если между вами все так дальше и продолжится, я посажу его в места не столь отдаленные.
– Чего?!
– Все-таки тебе проверить уши?
– И за что ты его посадишь? Мне двадцать один год, совращение малолетки состряпать не получится.
– А это и не нужно. Достаточно подбросить пару запрещенных вещей. Ладно, даю тебе еще пять минут на подумать. Не отдашь телефон сама, найдут другие.
Глава 29
Глава 29
Дебилизм какой-то. Если бы телефон нашли, то он был бы отключен или Берсеньев давно бы уже послал меня с удовольствием на хер. А значит Маша, вероятнее всего, на что-то обижена. Что мог наплести ей этот мудак, если она решила не брать трубку? Ну хоть бы написала что-нибудь, как в прошлый раз. Неделя звонков в пустоту адски раздражает. Я напоминаю себе какого-то помешанного идиота, молящегося на этот долбаный мобильник. От сигарет уже реально тошнит, но упорно продолжаю затягиваться этой дрянью.
Да уж, не так я себе все представлял. Противный внутренний голос так и шепчет – а не хер было все начинать. Жил бы себе спокойно, не зная проблем. Захотелось любви? Ну вот и получай. Да, за все надо платить.
Очередной звонок. И снова никто не берет трубку. И так по кругу.
Когда поздним вечером, уже ни на что не надеясь, я позвонил в очередной раз, и на звонок все же ответили, я, малость, охренел. Правда, быстро спустился на землю, услышав голос Берсеньева.
– Ты все не угомонишься, Мишань? – самое забавное, что я даже рад тому, что трубку взял Берсеньев, значит Маша все же на меня не обиделась.
– Хотел бы сказать, что рад вас слышать, но ни хрена не рад.
– Знаешь, за этим даже забавно наблюдать. Не думал, что ты на такое способен, – а я-то уж, блядь, как не думал. – Ты всегда мною воспринимался, знаешь, как этакий робот. Классический охранник без эмоций. И что с тобой стало, Мишка? Ты бесстрашный, что ли? Может, тебе попринимать что-нибудь для успокоения?
– Да, Машу в больших дозировках. Вы там еще не смирились, что дочь выросла и сделала свой выбор?
– А должен?
– Да пора бы уже. Вы же не идиот, зачем портить и без того херовые отношения с дочерью? Вы не можете не понимать, что Маша вас никогда не простит, если вы реально меня посадите.
– Миш, я тебя удивлю, но все со временем проходит.
– Рано или поздно вам это надоест. Может, не будем просирать время? Я, знаете ли, упертый. Если мне что-то надо, я от этого не отступлюсь.
– Дерзай. Посмотрим, что из этого выйдет. Мне даже интересно, как ты будешь добиваться моей дочери.
– Сука.
– Я?
– Сигарета. Упала на ковер.
– Осторожно, Мишань, квартиру еще спалишь. Спокойной ночи.
Гребаный выебистый хер! Ну, ничего, утру тебе нос, старый пердун. То же мне, блин, старый. От Маши, что ли, набрался?
***
Смотрю на толчок и хочется ржать. Несмотря на нервяк, желание хохотать никуда не деть. Ну кому скажи – не поверят. Дожидаться Машу в сортире – та еще романтика. За очередную неделю я, как самый настоящий псих, изучил все ее передвижения и кроме как туалета в кулинарной школе – встретиться тупо негде. Каждый раз перед уходом она сюда заходит. Проблема в том, что контроль за ней усилен и лысый долбоеб, гордо именуемый охранником, караулит ее возле двери. Поэтому куковать мне тут пришлось заранее. Облом будет, если Маша передумает сюда заходить.
Я напоминаю себе невротика, мысленно повторяющего про себя какую-то нелепую считалочку. Две недели не малый срок. Какая-то часть меня начинает сомневаться. А вдруг самой Маше это все на хрен не сдалось. Мало ли, как ей промывает мозг папаша.
– А, может быть, вы еще в кабинку зайдете и будете смотреть за тем, как я испражняюсь? – я определенно долбоеб. Услышав хорошо знакомый голос, сердце пустилось в пляс. Аж в ушах отдает. – Мало ли, личинку отложила не того цвета и неправильной формы? – да ты ж моя прелесть.
– Такого распоряжения не было.
– А какой смысл стоять под дверью? Четвертый этаж. Я не смогу отсюда спрыгнуть.
– Так положено.
– У меня понос, поэтому я буду долго.
– Столько, сколько потребуется.
Слышу, как дверь закрывается и Маша проходит внутрь. Включает воду. Аккуратно приоткрываю дверь кабинки. Она не сразу видит меня в зеркале. Но как только ловит мое отражение, меняется в лице. Открываю дверь шире. Несмотря на не самое лучшее место для встречи, Маша без слов залетает ко мне в кабинку. Виснет на мне, крепко обнимая в ответ. Херня все, не промыл папаша ей мозги.
Башкой понимаю, что не время и не место каким-то нежностям и уж тем более поцелуям. Но все происходит само собой. Оторваться уже сложно. К счастью, здравая часть меня все же просыпается. Нехотя отлепляю от себя Машу.
– У меня сразу забрали телефон, – шепчет Маша. – Это все Соня виновата.
– Причем тут кошка?
– Ну я положила, как ты и сказал, телефон в пакет в самую глубь кошачьего наполнителя. А Соня, как назло, захотела по большому и давай раскапывать себе ямку. Докопалась.
– Вот, засранка, все испортила.
– Ага. Миш, я устала, – проводит ладонями по моим щекам, а меня словно током прошибает. Казалось бы, ну просто руки. А прошибает. – Говорила же, что не надо было возвращаться. И что теперь делать?
– Надо потерпеть. Дожмем твоего папашу. Его это все даже забавляет. Рано или поздно ему это надоест. Смирится.
– Он был очень серьезен, когда говорил, что посадит тебя. Мне страшно.
– Не посадит. Не бойся.
– А тебе не страшно за себя?