Безнадежные войны
Шрифт:
Одним из серьезнейших недостатков большинства российской интеллигенции было пренебрежительное и безразличное отношение к своему народу, к его проблемам и судьбе. Большинство этих людей были очень далеки от народа. Речи и разговоры о пользе и интересах народа были для них такой же демагогией, как и при советской власти. Народ был для них абстрактным понятием, предметом вроде бы идеологических, а по сути демагогических дискуссий. Продолжал господствовать советский подход: «Не важно, что народ страдает, что несет жертвы, ведь это все для светлого будущего». Архитекторов российских реформ абсолютно не интересовало, что проводимые ими преобразования бьют по миллионам людей. С легкостью и бесчеловечным равнодушием были приняты решения лишить миллионы людей денег и сбережений, вышвырнуть на улицу интеллигенцию, довести до катастрофического уровня количество беспризорных детей, разрушить все экономические и социальные структуры. Народ расплатится. Народ всегда расплачивается за ошибки политического руководства. И народы России заплатили чудовищную цену за преступную наглость проводимых над ними кровавых экспериментов. Российские реформы начала девяностых не имеют никакого отношения ни к демократии, ни к либерализму, хотя делались якобы во имя оных. Я никогда не забуду потемневшие глаза вполне интеллигентных людей, стоящих на московских улицах, бледных от недоедания, стыдливо отводящих взгляд и пытающихся продать свои книги, чтобы просто не умереть с голоду. Это было самое тяжелое падение страны, которую я так хорошо знал.
Основной вопрос, который стоял перед нами, – стабилизируется ли обстановка в России. А если нет, то куда повернет страна? Какие силы придут к власти? Какова вероятность того, что антисемитские, антиизраильские силы смогут прийти к власти? Каковы будут их цели? Какова будет их политика? Как можно нейтрализовать эти силы, используя их слабости и интересы в нашу пользу? Как мы сможем защитить евреев или спасти их, если возникнет необходимость? Какова вероятность и суть возможных угроз? Оценить все это было очень сложной задачей. В том хаосе, который царил на постсоветском пространстве, почти все было возможно.
В конфликте с российским парламентом в 1993 году Ельцин продемонстрировал свою целеустремленность и жажду власти. Когда парламент на совершенно законных основаниях отказался принимать противозаконную политику и указы Ельцина, тот решил проблему простым способом – силой. Армия стояла в стороне, не поддерживая Ельцина. Министр обороны Павел Грачев смог с трудом, в последнюю минуту укомплектовать офицерами три танковых экипажа, которые обстреляли здание Верховного Совета из танков. Оппозиция Ельцину была ненамного лучше его самого, но она действовала в соответствии с законом, а президент страны – вопреки ему. Таков был уровень правящей элиты России в тот критический период. В те дни судьба Ельцина действительно висела на волоске, и только совершенные оппозицией грубые ошибки, ее непопулярность и слабость спасли его власть. Председатель Конституционного суда определил, что действия Ельцина незаконны. Но кому было до этого дело? Ельцин просто разогнал Конституционный суд. Валерия Зорькина, председателя Конституционного суда тогда и сегодня, великолепного юриста и честнейшего человека, просто убрали. Конституционный суд и парламент разогнали.
Особого внимания заслуживают действия при штурме парламента подразделением «Альфа» по борьбе с террором. Подразделение получило приказ уничтожить руководителей оппозиции. Но командир подразделения приказал бойцам войти в здание парламента и предотвратить бойню и убийства. Тем самым он просто спас им жизни. В 1991-м руководители путча решили не использовать силу, опасаясь кровопролития, и поэтому не дали соответствующих приказов. А либерал и демократ Ельцин с группой своих либеральных приближенных не постеснялся дать приказ открыть огонь на поражение – конечно же, во имя свободы и демократии.
С грустной улыбкой и с удивлением читал я тогда газетные статьи и умозаключения, воспевающие победу демократии в России. Неужели весь мир сошел с ума? Обстрел парламента танками? Разгон Конституционного суда? Приказ ликвидировать членов парламента? Это демократия? Я не был ни на чьей стороне, никому не сочувствовал, кроме несчастного российского народа. Но я не мог примириться с отсутствием объективности и непрофессионализмом. В конце концов Ельцин удержался у власти, но нам было ясно, что его власть неустойчива. У него не было собственной серьезной политической силы. Коммунистическая партия развалилась, и его политической базой были только его приближенные, а сама власть была основой для продолжения его властвования. Властные структуры в период Ельцина управлялись, как при дворе византийского императора. Как и во времена царя, а затем Ленина, Сталина, Хрущева, только без партии.
46
Несмотря на шатания, разброд и неопределенность в обществе, положение евреев улучшалось, так же как и положение определенной части населения вообще, хотя экономическое положение большей части россиян оставалось катастрофическим. Евреи, которые всегда и в любой стране принадлежали к наиболее динамичной части общества, быстро находили свое место в атмосфере открывающихся возможностей, которые предоставлял быстро развивающийся дикий российский капитализм. Евреи, как правило, принадлежащие к более интеллигентной, образованной части общества, жили в основном в крупных городах, и их положение, как правило, улучшалось быстрее, чем остальной части населения. Евреи намного быстрее приспосабливались к изменениям. Евреи, в особенности молодежь, изначально обладали лучшими данными и способностями для вхождения в более динамичное, современное общество. Большая часть евреев ехала в Израиль. А меньшая часть, более терпеливая и более самостоятельная, использовала возможность эмиграции в Соединенные Штаты. Квота на иммиграцию в Соединенные Штаты из СССР была до 42 000 евреев в год. Надо было ждать до двух лет, чтобы подать прошение в посольство США в Москве, а потом еще год ожидать положительного ответа. Тем временем положение в России улучшалось, и количество желающих выехать в Израиль или вообще эмигрировать из постсоветских государств, особенно из крупных городов, постоянно уменьшалось. Это был естественный процесс, который мы прекрасно осознавали.
Но, с другой стороны, появился фактор, намного облегчающий выезд из бывшего Советского Союза и, еще более, абсорбцию в странах иммиграции. В начале 90-х годов была разрешена собственность на жилье и появилась возможность купли и продажи жилья. Многие жители крупных городов, среди которых было немало евреев, смогли стать владельцами своих домов и квартир. Таким образом, к моменту выезда люди обладали имуществом, которое могли реализовать и получить довольно значительную сумму денег. Впервые евреи, прибывавшие в Израиль из стран социализма, приезжали с деньгами. У них появились финансовые средства, которых не было у их предшественников, приехавших в Израиль до 90-х годов. Нам довольно быстро стало ясно, что это может стать существенным фактором успеха их абсорбции в Израиле. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью утверждать, что сравнительный успех абсорбции приехавших из бывшего Советского Союза был не столько результатом успешной организации и помощи государства в абсорбции, а результатом того, что люди приехали с деньгами. Эти деньги помогли им выдержать в первые месяцы, а то и годы пребывания в Израиле. Некоторым из них привезенные деньги помогли приобрести первое жилье в Израиле.
Министерство финансов, как всегда, ежегодно старалось все больше урезать как корзину абсорбции, так и другие льготы новоприбывшим, которые помогали им в первичном обустройстве на новом месте. В одном из обсуждений в правительстве, в котором я участвовал, чиновники Министерства финансов спросили меня, в какой мере они могут сократить бюджетные расходы на новоприбывших, чтобы выезд евреев в Израиль резко не сократился. Мне это напомнило известную притчу об одном крестьянине, который, приучая своего коня к экономии, каждый день уменьшал его порцию овса, пока тот не умер от голода. Министерство финансов также постоянно урезало материальную помощь новоприбывшим, пока не довело ситуацию с выездом в Израиль до состояния дохлой лошади. С другой стороны, тот факт, что люди пытались продать свое имущество, нередко задерживал выезд, – ведь, естественно, все хотели получить максимальную цену, а это часто требовало времени. Кроме того, свобода выезда придавала ощущение, что спешить незачем, и успокоила истерику немедленного выезда.
Как уже было сказано, за исключением небольшой прослойки быстро обогащавшихся, положение большей части населения было ужасным. Кризис власти в России резко обострился к выборам президента в 1996 году. Конституция, принятая в «демократической» России, при участии новых «либералов» и при молчаливом содействии «сторонников демократии» на Западе, предоставляла президенту России такие неограниченные полномочия, которых не было даже у российского царя-самодержца. Сегодня в мире нет ни одного президента, может быть, кроме президента Зимбабве, у которого были бы такие полномочия, как у президента России. Эти полномочия были предоставлены ему новыми «демократами» в надежде, что президент типа Ельцина превратится в их руках в марионетку и через него они смогут управлять Россией, как им будет угодно. Так оно и произошло.
В сущности, не Ельцин правил Россией. Его не так уж интересовало, что происходит в стране. Его здоровье быстро ухудшалось, а страсть к выпивке, подогреваемая друзьями и приближенными, приняла угрожающие размеры и постыдные формы. Все, что интересовало Бориса Ельцина, – это мелкие личные удовольствия, которые он мог себе позволить, его семья и власть. Деградация власти, падающий престиж Ельцина и ухудшающееся экономическое положение большинства населения не оставляли Ельцину шансов на победу при демократических выборах президента в 1996 году. Но проблемой России было то, что реальной альтернативой ему была Коммунистическая партия России под руководством Геннадия Зюганова. Я как-то встречался с ним. Передо мной сидел человек, который, вероятно, в советский период мог бы считаться довольно прогрессивным коммунистом. Но, несмотря на его попытки приспособить Коммунистическую партию к российской действительности 96-го года, он явно не подходил на роль президента страны. Возможность возвращения коммунистов к власти напугала и новую экономическую элиту России, и все окружение Ельцина.