Безнадежные войны
Шрифт:
Когда в Израиль приехали воспитатели и работники из детских домов и опекунских учреждений, чтобы в соответствии с подписанными соглашениями проверить состояние детей, они сказали нам: «Вы просто спасли этих детей». Мы же продолжали прочесывать всю постсоветскую территорию в поисках других еврейских сирот. Все время мы привозили в Израиль новые и новые группы.
Но один раз произошла неувязка. Моше Кадман, председатель общественной организации по охране прав детей, в принципе хороший человек, делающий важную работу, но у которого время от времени вспыхивало непреодолимое желание прославиться, устроил скандал, не проверив факты и не разобравшись, в чем дело. Он утверждал, что государство Израиль якобы незаконно похищает детей, силой удерживает их в Израиле, не выполняя свои обязательства. В результате его заявлений были назначены слушания в Комиссии по абсорбции в Кнессете. Не помогли никакие наши увещевания,
Заседанием Комиссии история с сиротами не закончилась. Мне позвонил посол России Александр Бовин и сообщил, что по результатам публикаций в израильской прессе он получил указание от своего начальства расследовать это дело и представить отчет в МИД России. Мы просидели несколько часов, я рассказал ему о нашей деятельности и пояснил, что мы действуем строго в рамках международных соглашений, в тесном контакте с российскими властями и под их непосредственным контролем. Особо отметил то, что дети продолжают оставаться гражданами России или других постсоветских государств до совершеннолетия, исключение составляют лишь те, кого усыновляют граждане Израиля, но и это делается с согласия опекунских органов стран, из которых приехали дети. Его вполне удовлетворили мои разъяснения, и он написал положительный отчет, и проблема больше не поднималась в рамках межгосударственных отношений.
Всего мы привезли в Израиль несколько сот еврейских детей-сирот. Работники израильских учреждений, в рамках которых осуществлялась эта программа, проделали отличную работу. «Джойнт» финансировал этот проект, и в течение многих лет ни слова не просочилось в средства информации. Израильская журналистка Нехама Дуек уговаривала меня: «Ты ничего не понимаешь. Это же великолепная реклама для вас. Это один из самых замечательных проектов, осуществленных в Израиле. Почему ты не хочешь, чтобы о нем написали в прессе?» Я ответил ей, что нельзя подвергать опасности проект. Известности за свою жизнь я получил предостаточно, мне это ничего не добавит, а детям может повредить. К ее чести надо признать, что она никогда ничего не опубликовала на эту тему.
В один прекрасный день в «Нативе» собралось около двадцати детей-сирот, из тех, кто первым приехал в Израиль в рамках проекта. Они пришли к нам в канун своего призыва в израильскую армию. Я всматривался в их повзрослевшие, красивые, открытые лица. Мне был хорошо знаком этот прямой и уверенный взгляд, такой характерный для большинства молодых израильтян. Трудно словами передать чувства, которые обуревали меня тогда. Я вспоминал историю каждого из них, и мое сердце наполнилось гордостью за свою страну, которая готова к нечеловеческим усилиям, что спасти брошенного еврейского ребенка на краю света. Я очень рад, что мне посчастливилось принять участие в этой операции. Мы продолжали опекать этих детей и во время их воинской службы, и мне довелось увидеть их и в военной форме Армии обороны Израиля.
На прощальной встрече, которую устроили мне после моего ухода из «Натива», на сцену вышли две незнакомые мне солдатки и на иврите спели песню, посвященную мне. Но эти солдатки не были мне знакомы, они не служили в «Нативе». Ведущий спросил меня, помню ли я двух маленьких девочек с бантиками из первой группы сирот, которых я сопровождал в Израиль. Я постепенно начал что-то понимать и прежде, чем я успел ответить, услышал слова ведущего: «Посмотри на них. Солдатки, которые пели тебе песню, – это те две девочки, которых ты тогда привез». Иногда в жизни человека бывают мгновения, когда он вдруг осознает, во имя чего ему стоило жить. Именно такими и были эти мгновения.
45
После попытки путча против Горбачева ситуация в СССР стремительно менялась. Ельцин, президент России еще со времен Советского Союза, оказался во главе огромного государства, которое постоянно лихорадило. Все государственные
Ельцин был далеко не демократом. По характеру он был типичным советским аппаратчиком, начисто лишенным какой-либо идеологии, который продвигался по партийной карьерной лестнице благодаря своим личным качествам, как положительным, так и отрицательным. По своему уровню он подходил до секретаря райкома, максимум горкома не очень крупного города. Его кругозор, интеллект, политическая культура не превышали уровень партийного функционера районного масштаба, не более, и то, что он оказался во главе государства, не изменило его и не добавило качеств, которых у него не было ранее. Вместе с тем, по сравнению с другими, он обладал определенными преимуществами, прежде всего обостренной, почти животной политической интуицией и готовностью идти к своей цели, идти до конца, не считаясь ни с чем. Необузданная жажда власти с готовностью идти по трупам, сочетавшаяся с неразборчивостью в средствах, была его наиболее характерной чертой. Как типичный советский коммунист, он был оппортунистом, готовым идти на союз с кем угодно, если это было выгодно ему в данный момент. Таков, например, был его союз с Руцким, который усилил Ельцина и обеспечил ему победу на выборах на пост президента РСФСР в Советском Союзе. Это не помешало ему впоследствии вышвырнуть Руцкого, занимавшего пост вице-президента России с той же легкостью, с какой он его приблизил. Тот же трюк он проделал и с генералом Александром Лебедем. У Ельцина не было иных интересов, кроме своих личных и жажды власти. Все, что служило его интересам, – принималось, все, что мешало им, необходимо было убрать и уничтожить. В отсутствии партии и вообще какой-либо политической силы вокруг него он должен был удовлетвориться приближенными, которых отбирал в основном по принципу личной преданности.
Трагедией России было то, что советская власть не позволила развиться в стране никакой конструктивной политической мысли. Конечно, были диссиденты, антикоммунисты, отдельные личности, в большинстве придерживавшиеся либеральных взглядов. У них не было ни серьезной организации с осмысленной четкой программой, ни даже ее организационного остова. Большинство диссидентов занимались критикой власти, ее действий и действий тех или иных чиновников. Их представления о происходящем вне СССР были крайне упрощенными до примитивности и искаженными по сравнению с реальной картиной действительности. Трудно упрекать их в этом – таковы были последствия диктатуры Советов. Обособленность, навязанная советскому населению, привела к непониманию действительности и происходящих всемирных процессов и недопониманию истинного положения и реальной роли их государства в мире. Отрыв от всего мира и неприятие происходящего в своей стране привели их к излишней идеализации Запада, как и в отношении его к России, так и в том числе нравственных, общественных и экономических ценностей в странах Запада. Извращенная советская политическая культура, правящая в стране десятки лет, не позволила ее гражданам выработать нормальные навыки политического мышления, общественной и партийной деятельности демократического общества. Преклонение перед силой и силовыми решениями проблем осталось основой мировоззрения, как у диссидентов, так и у других критиков и противников советской власти.
Также понятия свободы и прав личности нередко трактовались ими как то, что они сами могут делать все, что угодно, но не их политические оппоненты. Свобода слова и волеизъявления применялась преимущественно к ним самим, а все, что не служило им или их целям, считалось реакцией, которую можно и нужно подавить силой. Нетерпимость к идейным противникам, неприятие отличной от своей точки зрения свойственно большинству диссидентов, как и большей части приехавших в Израиль из Советского Союза. Чтобы научиться терпимости к взглядам и идеям других, нужно освободиться от советского образа мыслей. На это требуются долгие годы.
Большевистский подход глубоко укоренился у самого Ельцина и в постсоветском российском обществе в целом. Органы власти были укомплектованы ловкими, пронырливыми людьми, сумевшими привлечь к себе внимание Ельцина. Среди них попадались и способные люди, но почти все они были на редкость циничны и почти начисто лишены каких-либо нравственных норм. Так и сформировалась ельцинская система власти с элементами царской культуры Руси, которая пыталась стремительно вывести Россию из большевистского анахронизма в современный мир конца XX века.