Безнадежные войны
Шрифт:
Работники МИДа Израиля, в сущности, пытались вести необъявленную войну против «Натива». Они постоянно пытались воспрепятствовать или противодействовать любой инициативе «Натива» или ограничить деятельность работников «Натива» на местах. Цви Маген, сам работник «Натива», будучи послом Израиля в России, стараясь показать, что он не имеет отношения к «Нативу», как послушный еврей во враждебной среде, даже проводил совещания с работниками посольства из МИДа на тему, как ограничить действия «Натива». Вероятно, он надеялся, что это поможет ему в его попытках остаться в системе МИДа. Разумеется, без успеха.
Когда МИД Израиля начал действовать на территории Советского Союза в 1988 году, ситуация только обострилась. Работники «Натива» чувствовали себя на территории СССР как рыба в воде. А работники МИДа, большинство которых, по крайней мере в первый период, даже не знали языка, вообще не могли понять, в какой стране они находятся. У работников «Натива» были хорошие и эффективные связи и высокий статус на местах благодаря их пониманию и умению
Когда я предложил идею о создании израильских культурных центров на территории бывшего Советского Союза, то столкнулся с сопротивлением Еврейского Агентства. Но сопротивление МИДа Израиля было еще больше. Только тот факт, что Ицхак Рабин пришел в восторг от этой идеи и однозначно определил, что израильские культурные центры являются важнейшей частью в создании израильских инфраструктур для деятельности среди населения стран постсоветского пространства, заставила работников МИДа, несмотря на их недовольство, начать содействовать осуществлению этой идеи. Вместе с юридическим отделом МИДа Израиля мы подготовили международные соглашения между Израилем и государствами постсоветского пространства о сотрудничестве в области образования и о взаимном открытии культурных центров. В сущности, основная работа была проделана работниками «Натива» при содействии юристов этих стран. Работники МИДа Израиля и его юридические советники одобрили эти договоры.
В середине 90-х годов Министерство иностранных дел Израиля обязали, как и все другие министерства, провести бюджетные сокращения. Чиновники МИДа приняли решение в целях экономии закрыть посольства Израиля в Белоруссии и в Грузии. Я резко возражал против этого решения. На совещании у министра иностранных дел Шимона Переса я заявил, что из-за еврейского населения в Белоруссии и в Грузии невозможно закрывать посольства Израиля в этих странах. На это чиновники МИДа возразили, что у них просто нет денег для содержания посольств в Грузии и Белоруссии. Я был готов к этому и предложил, чтобы «Натив» посылал послов в эти страны с согласия МИДа на их кандидатуры и что мы возьмем на себя все расходы по содержанию этих посольств. Шимон Перес заявил ошеломленным чиновникам МИДа, что «Натив» пошлет своих работников на все должности в посольствах и будет полностью финансировать посольства. По окончании совещания я позвонил начальнику канцелярии Ицхака Рабина Эйтану Хаберу и попросил его поставить в известность главу правительства о достигнутом соглашении. В ответ Эйтан Хабер сказал мне, что это – просто бред и такого быть не может. Но через несколько часов он позвонил мне и сказал, что Шимон Перес во время встречи с Рабином рассказал ему об этом решении и подтвердил сказанное мною. Но через некоторое время обескураженные чиновники МИДа пришли в себя и «неожиданно нашли» средства для финансирования посольств в Белоруссии и Грузии из своего бюджета. Сама мысль о том, что предложенный мной вариант будет осуществлен, приводила их в бешенство. Мне же было важно только одно – чтобы посольства Израиля в этих странах продолжали функционировать и мы могли продолжать свою работу.
В один прекрасный день Иоси Бейлин предложил мне от имени министра иностранных дел принять должность посла Израиля в России. Я поблагодарил Иоси и министра за доверие, но отказался, потому что не хочу оставлять пост главы «Натива», намного более важный для государства. Иоси Бейлин продолжал меня убеждать, и тогда я сказал, что соглашусь на пост посла в России, если буду продолжать оставаться также главой «Натива». Бейлин обрадовался и сказал, что он на это согласен. Через неделю Иоси Бейлин позвонил мне и сказал, что подобный вариант невозможен с точки зрения статуса посла и правил Министерства иностранных дел и международных конвенций. Я не очень сожалел об этом.
Еще в начале 90-х я предложил создать общий для «Натива» и Министерства внутренних дел банк данных о выезжающих в Израиль из стран постсоветского пространства. Полиция Израиля и Министерство иностранных дел Израиля имели бы свободный доступ к этим данным. Основной целью было сконцентрировать все данные о выезжающих в Израиль еще до их приезда в страну, что значительно облегчило бы всю процедуру абсорбции. Дело тянулось год за годом, в основном из-за того, что и Министерство внутренних дел и Министерство иностранных дел никак не могли справиться с проблемами компьютеризации их министерств. Мне удалось убедить Натана Щаранского, который к тому времени был председателем министерской комиссии по делам абсорбции новоприбывших, провести в его комиссии серию обсуждений по этой теме. Министерство финансов приложило огромные усилия, чтобы сорвать это предложение, как всегда, под предлогом отсутствия средств. Перед очередным обсуждением представитель МИДа Израиля сказал одному из министров, членов комиссии, что МИД против этой идеи. На вопрос министра, а каковы их аргументы, представитель МИДа, не стесняясь, сказал, что создание единого банка данных усилит статус «Натива» и на это МИД
Со временем я встречался и с еще более низкими и подлыми поступками. Как, например, случай с Реувеном Динелем, представителем Моссада в Москве, который был вынужден покинуть Россию по требованию российских властей. Была договоренность между Моссадом и Разведслужбой России о неразглашении этого случая. Россия, по своим соображениям, была не заинтересована в разглашении и, кроме того, не хотела придать огласке конфликт между двумя странами. Израиль также не был заинтересован в обнародовании инцидента.
Я был знаком с Динелем, и между нами царили дружеские отношения и взаимное уважение. Он приехал с родителями в Израиль из Литвы в 70-х годах, а мы познакомились в конце 80-х. Он тогда служил офицером в армии. Еще тогда мы говорили с ним о его переходе в «Натив», но армия не согласилась его отпустить. Даже моя попытка попросить об этом Эхуда Барака не увенчалась успехом. В начале 90-х мы договорились о его переходе в «Натив». Но в один прекрасный день мне позвонил Шабтай Шавит, директор Моссада, и спросил, какого я мнения о Динеле. По его словам, он намеревался послать его официальным представителем Моссада в Москву. Я сказал Шабтаю, что, в принципе, я хотел взять Динеля к себе, в «Натив», но я согласен «уступить» его Моссаду. Мне было легче найти подходящих людей, чем Моссаду, исходя из особых требований к их работе. Незадолго до окончания срока работы Динеля в Москве я спросил его, что он намеревается делать по возвращении в Израиль. Динель ответил, что не хочет продолжать службу в Моссаде и не хочет возвращаться в армию, а предпочел бы перейти на работу в «Натив». Я сказал ему, что мы вернемся к этой теме, когда он закончит каденцию в Москве. Я был заинтересован в его качествах как работника, но не в его связях. Мои связи со спецслужбами на постсоветском пространстве были намного лучше и эффективнее, чем у Моссада и Израильской службы безопасности, особенно в тех сферах, которые были важны для «Натива». Вернувшись в Израиль, Динель начал работать в «Нативе», как мы и договорились раньше.
Один из чиновников МИДа Израиля, «своеобразный» тип, который и раньше славился тем, что постоянно «сливал» информацию журналистам, слил в прессу инцидент с Динелем в Москве, особенно подчеркнув, что человек, который был выслан из России, работает теперь в «Нативе». Все это мне рассказали сами журналисты. Его цель была ясна – нанести вред «Нативу». Ему даже в голову не пришло, что тем самым он наносит вред интересам государства. Но в МИДе Израиля такое поведение не считалось предосудительным, и он продвинулся по службе, а впоследствии был назначен послом. Престиж «Натива» от этого не пострадал. России было абсолютно безразлично, работает ли Динель в «Нативе». Они были хорошо знакомы с «Нативом», и переход Динеля к нам не повлиял на их оценку организации, которая была довольно высокой. Но та выходка чиновника МИДа была грубейшим нарушением договоренности между Службой внешней разведки России и Моссадом, что очень возмутило Россию. Был нанесен ущерб и отношениям между странами и отношениям между спецслужбами обеих стран. Умудренный долгим опытом, я в свое время дал однозначное указание: никакую секретную информацию не передавать через систему связи МИДа Израиля, а пользоваться другой системой секретной связи, к которой у МИДа не было доступа.
Но был еще один, более позорный случай, связанный с Динелем и Министерством иностранных дел Израиля. В Израиль прибыла делегация МВД одной из стран бывшего СССР. У Динеля были дружеские отношения с членами делегации, как и со времен работы в Моссаде, так и в процессе работы в «Нативе». Министр внутренних дел, бывший во главе делегации, пригласил Динеля и еще нескольких работников «Натива», связанных с визитом, на прием в свою честь, в одной из гостиниц Иерусалима. Во время приема несколько генералов из гостей обратились ко мне и рассказали, что одна из высокопоставленных чиновниц МИДа Израиля сказала им с упреком и недовольством, как они могут приглашать на такой прием человека, который был выслан из России за шпионаж! Гости смутились от такого, непостижимого их пониманию, поведения. Слушая от иностранных генералов эту историю, я сгорал от стыда: как такие люди представляют нашу страну перед иностранцами. Я попросил у гостей не обращать внимания на ее слова, не скрывая от них своего мнения о глупости подобного поведения. Положение Динеля от этого не пострадало, и его продолжали приглашать на подобные приемы и впоследствии. Мало того, правительство той страны через некоторое время наградило Динеля орденом за развитие и укрепление отношений между странами. Кстати, эта чиновница тоже продвинулась по службе и тоже дослужилась до должности посла.