Безрассудная
Шрифт:
Я сдвигаюсь, поворачиваюсь боком, чтобы перекинуть ноги через его колени.
Притворись.
Моя рука находит его шею, пальцы прочесывают его волосы.
Притворись.
С ним ничто ничего не значит. И это то, что я продолжаю повторять себе.
Его внимание приковано ко мне и далеко от игры. — Я тебя отвлекаю? — сладко спрашиваю я.
— А когда нет?
— У тебя сердце колотится, Принц, — шепчу я ему на ухо, чувствуя, как оно гулко бьется в груди.
— Сейчас равные
Я мягко усмехаюсь. — Нет, ты привык к тому, что твое красивое лицо и титул дают тебе все, что ты пожелаешь.
Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза, позволяя уловить эмоции, пробивающиеся сквозь трещины в его маске. Его серые глаза блуждают по моему лицу, изучая каждый мой растрепанный дюйм. — Не все.
Я моргаю. Он смотрит на меня до тех пор, пока мужчина не подает сигнал, чтобы он занял свою очередь. И только когда я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, какую карту он разыграл, я замечаю, как двое мужчин направляются к нашему столику. Подбородок Кая снова находит мое плечо, чтобы скрыть лицо под полями шляпы. Его рука проводит по моему бедру, помогая мне расслабиться.
Притворяться.
Именно этим я и занимаюсь, когда мужчины останавливаются, чтобы встать рядом со столом. Я играю с волосами Кая, обнимая его за шею.
Притворяюсь.
Свободной рукой я провожу пальцами по его небритой челюсти, прежде чем спуститься вниз по шее.
Притворяюсь.
Я делаю вид, что не замечаю, что мужчины сейчас смотрят прямо на меня, наблюдая за шоу, которое я для них устраиваю. Я чувствую, как их взгляды скользят по нам и по лицам, которые частично скрыты. Когда я убеждаюсь, что должна вскочить на ноги и убежать, они устают от нас и поворачиваются, чтобы посмотреть на другой столик.
Я выдыхаю, прислоняясь лбом к щеке Кая. — Они ушли.
На его скулах играют желваки. — Хорошая работа, Грей.
Я слегка приподнимаюсь от его тона, от напоминания о том, что все это было сделано строго для того, чтобы слиться с толпой. — Ты уже почти проиграл? — говорю я жестко.
Он отвлекся. — Твоя вера в меня вдохновляет.
— Ты можешь поторопиться? — тихо говорю я.
Он кладет карту на стол. — Что, у тебя есть дела поважнее?
— Да, — сухо отвечаю я. — Только не у тебя на коленях.
Он наклоняет голову и с усмешкой прижимается к моей шее. — Правда? — Я вздрагиваю, когда его рука снова медленно обхватывает мою талию, а мозолистые пальцы касаются голой кожи там, где моя рубашка задралась.
Я медленно киваю. — Мне скучно.
Его губы касаются моей челюсти. — Нет, не скучно.
Я борюсь с желанием повернуться к нему лицом. — И почему ты думаешь, что это не так?
— Назови это догадкой, — бормочет он мне на ухо, прежде чем выложить карту, от которой мужчины за столом стонут. Игра заканчивается сердитым бормотанием и кучей сверкающих шиллингов, которые толкают в нашу сторону.
Кай быстро бросает монеты
— Жаль, — бормочу я. — Я так ждала этого.
Усмехнувшись, Кай практически поднимает меня со своих коленей и ставит на ноги. Он подходит вплотную и кладет твердую руку мне на поясницу. Мы направляемся к двери небрежным шагом, как будто не стоим на порядок больше того, что только что заработали.
Я бросаю последний взгляд через плечо на мужчин, которые нас ищут, и обнаруживаю, что они разговаривают со столиком в другом конце комнаты. А затем я шагаю через дверь и щурюсь от ослепительного солнечного света. Мы осторожно сворачиваем за угол, сканируя каждую улицу, прежде чем двинуться по ней.
Проходит почти час, прежде чем мы чувствуем себя в достаточной безопасности, чтобы замедлить шаг и ослабить бдительность, но мы опускаем головы, когда проходим мимо случайных бродяг так далеко от сердца города. Мои ноги подкашиваются от усталости, а веки грозят сомкнуться. Кай, конечно же, замечает это и начинает подергивать за цепь, когда мои шаги становятся вялыми.
— Ты хорошо поработала там, — тихо говорит Кай, прерывая наше затянувшееся молчание.
Я пренебрежительно хмыкаю. — Сидеть на коленях не так уж и сложно.
— О, сидеть легко, — возражает он. — Сложно только выглядеть красиво. Ну, — искренне добавляет он, — не по моему опыту. Но я уверен, что у других с этим могут быть проблемы.
Я невольно смеюсь. — Ты слишком высокого мнения о себе.
— Кто-то должен. — Его следующее обвинение заставляет меня мотнуть головой в его сторону. — Раз уж ты до сих пор отрицаешь, что считаешь меня красивым.
— Ну, я не считаю тебя красивым.
— Знаешь, я тебе почти верю. — Он бросает на меня озадаченный взгляд. — Ты довольно убедительна. Особенно во время своего выступления на моих коленях.
Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает заметить румянец, заливающий мои щеки. — Ну, у меня было достаточно практики в притворстве. Я занималась этим всю свою жизнь.
При упоминании о фикции, которой является моя жизнь, о моих экстрасенсорных способностях, я вспоминаю о многих людях, которые были втянуты в это. О тех, кто был непритязательными соучастниками, сопутствующим ущербом в моем представлении. Мягкие зеленые глаза и легкая ухмылка вспыхивают в моем сознании. Новый король стал последней жертвой моей шарады, моего предательства.
Я стряхиваю с плеч рюкзак и достаю полусъеденную буханку, которую стащила с телеги торговца — как и всю нашу еду. — Думаешь, он беспокоится о тебе? — спрашиваю я, жуя хлеб. Когда Кай вопросительно вздергивает брови, я добавляю: — Китт?
Я сглатываю. Впервые я называю короля по имени, а не по его новому титулу. Оно кажется чужеродным во рту, как будто принадлежит памяти кого-то, кого я когда-то знала. И в каком-то смысле так оно и есть.
— Если он и беспокоится, — вздыхает Кай, — то только потому, что я с тобой.