Безрассудное сердце
Шрифт:
– …Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет…
Белая как мел Флоренс Сандерс стояла рядом с моей матерью и смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Она не проронила ни одной слезы. Не произнесла ни одного слова. Не думаю, что она отдавала себе отчет в происходящем. После похорон миссис Сандерс пошла домой вместе с Уолкерами.
В этот день Тень тоже не пришел.
Утром в среду в магазин приехали около полудюжины мужчин во главе с Солом Грином и Джедом Тейбором.
– Доброе утро, Сэм, – поздоровался за всех мистер Грин.
– Доброе утро, – отозвался папа. – Что вас привело сюда в такую рань?
– Мы хотим поискать краснокожих, – заявил Сол. – Смерть Джона не должна остаться безнаказанной.
– Правильно, – поддержал его Джед Тейбор. – Мы найдем этих ублюдков и покажем им, как убивать белого человека и похищать его дочь.
– Ага! – сказал свое слово Чарли Бейли. – Если мы им сейчас спустим, потом будет только хуже.
– Не могу не признаться, что это противно моим убеждениям, но они правы, – мрачно произнес Сет Уолкер. – Ты с нами, Сэм?
– Не знаю, – задумался папа. – А что вы собираетесь делать?
– Вернуть Кати, – уверенно проговорил Сол Грин. – И перебить столько безбожных краснокожих, сколько для этого потребуется.
– Хм. Сколько вас?
– Все, кто живет в долине, – не задумываясь, ответил Сол Грин.
– Шестнадцать человек, – подсчитал папа. – Восемнадцать, если с Джошем и Орином.
– Правильно.
– К чему ты ведешь, Кинкайд? – заподозрил неладное Джед Тейбор.
– А вот к чему. В долине много воинов-индейцев. У восемнадцати фермеров нет никакой надежды, даже если мы попадем в деревню шайенов, освободить одну девочку. Никакой. А если вас убьют, кто будет защищать ваших жен?
Мужчины явно растерялись от папиной отповеди.
– Я плохо знаю индейцев, – продолжал папа. – Но не похоже, чтобы они причинили вред Кати. Индейцы любят детей. Всех детей. Возможно, какая-нибудь пара потеряла своего ребенка и муж привез Кати своей жене, чтобы она не расстраивалась.
– А почему они не украли индейского ребенка? – пробормотал Чарли Бейли.
– Не знаю. – Папа пожал плечами. – Наверное, украли бы, если бы им не попались на пути Джон с Кати. Впрочем, это тоже не объяснение. Разум тут ни при чем. И, вообще, что тут при чем, если вы хотите совершить самоубийство, выступив против шайенов?
Мужчины еще долго не расходились и о чем-то говорили, пересыпая свою речь крепкими словечками, но, в конце концов, они признали правоту папы, хотя Джед Тейбор и Сол Грин настаивали на мести.
Вторая половина дня прошла спокойно. Время от времени я подходила к окну, мечтая увидеть, как Тень въезжает в ворота. Вечером я вышла на улицу, надеясь, что мужчина, которого я любила, все-таки появится на дороге.
Однако его не было.
Я ни слова не сказала родителям о том, что хотела уехать с Тенью, но они догадывались, в ком причина моего плохого настроения. Мама то и дело бросала на меня беспокойные взгляды. В конце концов, спросив, не нужно ли мне чего, и получив отрицательный ответ, она оставила меня одну.
Папа подумал, будто я поссорилась с Тенью, поэтому обнял меня за талию и сказал, что все, что ни делается, к лучшему.
Наступил четверг, а Тени не было.
Ночью я не могла заснуть. Измученная самыми нелепыми страхами и сомнениями, я хотела знать, почему Тень отказался от своего решения. Неужели он потерял ко мне интерес после того, как я по собственной воле отдалась ему и рассталась со столь высоко ценимой шайенами девственностью?
Неужели он не любил меня? Или его испугала моя недевичья страстность? Может быть, он решил, что мама права и нам лучше идти каждому своей дорогой?
Вздохнув, я, наконец, призналась сама себе, что Тени нет и не будет. Кто-то или что-то повлияли на его решение жениться на мне. Мне стало обидно. Однако не потому, что я потеряла свою девственность, а потому, что мое тело отчаянно требовало его прикосновений, его прерывистого дыхания возле моего уха, нашего полного воссоединения душой и телом.
Расстроенная, я, не говоря ни слова, то беспокойно поднималась по лестнице наверх, то вновь спускалась вниз и шла во двор. На улице уже становилось холодно, и я куталась в шаль, шагая по освещенной луной земле. Тень как-то заметил, что его народ собирается уходить на юг на зиму, и я подумала, может быть, он уже далеко.
Я очень мало знала о жизни индейцев. Понятия не имела, как Тень проводит свои дни. От мысли, что у него может быть подружка в деревне, у меня заныло сердце. А вдруг он как раз сейчас играет на своей дудочке возле ее вигвама? Или еще хуже – прогуливается с ней, укрытый большим красным одеялом? Я вдруг ощутила такое одиночество, что, побоявшись сойти с ума, постаралась побыстрее от него избавиться. Тем не менее стоило мне прогнать одно видение, как ему на смену тут же явилось другое, испугавшее меня еще больше. Неужели Тень был среди индейцев, убивших Джона Сандерса? В сущности, я выросла на рассказах о предательствах индейцев, но, зная Тень и любя его, я уже давно перестала в них верить, хотя, наверное, не все в них было выдумкой.
Я не могла представить, что Тень убивает беззащитного белого человека и снимает с него скальп только потому, что у него другой цвет кожи. И все же Джон Сандерс мертв. Я это видела собственными глазами. И я видела стрелы, которыми он был убит. Это были стрелы шайенов.
Флоренс Сандерс жила пока у Уолкеров. Я видела ее всего день назад, когда мы с мамой пошли навестить ее, но она даже не заметила нашего присутствия. С каменным лицом она сидела в кресле с прямой спинкой и смотрела в окно, крепко прижимая к груди одну из рубашек мужа. Она не произнесла ни слова. Ни одного слова.