Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
ГИТЛЕР (Hitler) АДОЛЬФ (1889–1945), фюрер Национал-социалистической партии (с 1921 г.) и имперский канцлер Германии (1933–1945 гг.). Установил в Германии режим фашистского террора. Покончил жизнь самоубийством.
Наследственность
[Мать] «…необразованная деревенская девушка, она была служанкой в доме Алоиза Гитлера, ее дядюшки и будущего мужа. Когда умерла его жена, Клара стала любовницей Алоиза и забеременела от него. Она вышла замуж за овдовевшего Алоиза 7 января 1885 г., когда ей было двадцать пять лет, а ему — сорок семь». (Фромм, 1992, с. 49.)
«Из семи детей, родившихся у Клары, матери Гитлера, четверо умерли в раннем детстве, один был слабоумным и еще один ребенок был полным идиотом, которого никогда не показывали другим людям». (Уоллас
«Родство между отцом и матерью было настолько близким, что потребовало церковного разрешения для заключения брака». (Kurth, 1947, с. 16.)
Общая характеристика личности
«…Когда родители отдали его после народной школы в реальное училище в Линце, он, как это ни удивительно, потерпел тут полный провал. Его дважды оставляют на второй год, а еще раз переводят в следующий класс после переэкзаменовки… Очень рано у него проявилась склонность к эксцентричному стилю жизни… Говоря об этом времени, он дает себе очень точное определение — “не от мира сего”… Вся его жизнь концентрируется для него исключительно на себе самом». (Фест, 1993, т. I, с. 49, 52, 55.)
[1909 г.] «…Был в то время очень робким, боялся обратиться к любому человеку, который представлялся ему стоящим на социальной лестнице выше него, и не рискнул бы выступить даже перед пятью слушателями… Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что в образе этого двадцатилетнего человека наиболее явственными и характерными являются черты странности, бегства от реальности и, строго говоря, аполитичности. Он сам скажет, что в это время он был чудаком… На протяжении всей войны Гитлер был связным между штабом полка и передовыми позициями… Но и здесь он считался чудаком, “чокнутым”, как почти единодушно говорили о нем другие солдаты… Его образцовое усердие… было просто иной формой ухода от окружающего мира, бегством в мир стереотипов». (Там же, с. 88, 92–93. 122.)
«В своей жизни Гитлер как бы поднимался по ступенькам неудач: нерадивый учащийся, исключенный из средней школы, провалившийся на экзаменах абитуриент, изгой, отлученный от своего класса, неудавшийся художник, — каждое поражение все глубже ранило его нарциссизм, все больше его унижало. И с каждой неудачей он все дальше уходил в мир фантазии. В нем нарастала ненависть, крепло желание мстить, развивалась некрофилия, уходившая корнями, по-видимому, еще в детские злокачественные инцестуаль-ные наклонности. Война как будто положила конец полосе его неудач, но она закончилась новыми унизительными событиями; поражением немецкой армии и победой революции… Это позволяло забыть о личных неудачах… Месть за Германию была бы личной местью. Спасение Германии было бы личным спасением. Смывая позор Германии, он смывал свой собственный позор. Теперь он знал свою цель: стать великим демагогом… Он нашел… область, где у него был подлинный дар и где он мог по-настоящему рассчитывать на успех». (Фромм, 1992, с. 73.)
«Будучи на войне связным, получил контузию от взрыва гранаты. Это вызвало у него вместе с сильным нервным потрясением слепоту, которую никак вначале нельзя было объяснить и которая привела Гитлера в двадцатые годы в психиатрическую больницу Гейдельберга. Здесь он неожиданно быстро поправился и ему был выставлен диагноз травматической истерии… Уменьшенная вменяемость, или вообще отсутствие вменяемости. Паранойя или параноидная форма шизофрении… Есть предположение, что в молодости он перенес шизофренический приступ. Этого, однако, недостаточно, чтобы выставить диагноз шизофрении. Видимо, следует думать о тяжелом психопате, одержимом сверхценной идеей Великой Германии». (Morgenthaler, 1945, с. 141–142, 146.)
«Установлено, что после прорыва англичан 8 августа 1918 г. под Камбрэ он впервые попал со штабом дивизии в опасное положение и в паническом страхе устремился назад. В лазарете объявил, что отравлен газами. История болезни свидетельствует, однако, что никаких объективных признаков отравления врачи не обнаружили. Была ярко выраженная картина истерического спазма век и истерической слепоты». (Кронфельд, 1942, с. 7.)
«Единственной одаренности, в которой ему нельзя было отказать наряду с хорошей памятью, была ораторская способность влияния на людей. Неоспоримы повышенная раздражительность с приступами гнева и повышенная чувствительность… Слепота, по мнению специалистов, являлась истерической психогенной слепотой, внутренней причиной которой был страх перед фронтовыми боями. Во всяком случае, она не была результатом отравления газами. Внешне самым бросающимся в глаза симптомом были приступы гнева при незначительных поводах, которые проявлялись судорожными подергиваниями в руках и ногах, а также кусанием того, что лежало на полу (ковры и пр.). Не всем известно, что Гитлер уже в 1932 г. на одной крупной политической конференции впал от гнева в судорожный припадок и по распоряжению конференции был обследован психиатром». (Lange-Eichbaum, 1948, с. 82–84.)
«Примечательно, что Гитлер в своем внешнем поведении, за исключением отдельных вспышек во время речи, не демонстрировал общественности признаков своей агрессивности. Более того, он вызывал впечатление беспомощного, заторможенного и сентиментального человека… Страдал тяжелой истерией, при которой характерологические особенности находятся в связи со скрытой агрессивностью». (Miiller-Hege-тапп, 1955, с.58, 70.)
«Можно не без основания заподозрить у него наличие психотических, а возможно, и шизофренических качеств. Но означает ли это, что Гитлер был сумасшедшим, что, как это нередко считают, он страдал тяжелым психозом или определенной формой паранойи? Ответ на такой вопрос, я думаю, должен быть отрицательным. Несмотря на все ненормальности, несомненно присутствовавшие в его характере, он был все-таки достаточно здоровым человеком, чтобы действовать целеустремленно, а иногда и успешно. Хотя из-за своих нарцистических и деструктивных наклонностей он порой неверно воспринимал и оценивал реальность, тем не менее нельзя отказать ему в том, что он был выдающимся демагогом и политиком. Когда он действовал в этой области, он вовсе не выглядел психопатом… Что же касается его параноидальных черт, надо признать, что подозрительность его имела основания, — об этом свидетельствуют различные направленные против него заговоры, так что вряд ли можно считать это проявлением паранойи». (Фромм, 1992, с. 110.)
«…Он был блестящим актером и умел, например, очень точно передавать мимику и интонации самых различных типажей. Он в совершенстве владел голосом и свободно вносил в свою речь модуляции, необходимые для достижения нужного эффекта… многие из его широко известных истерических сцен были хорошо продуманным спектаклем. Вообще, Гитлер на удивление умел владеть собой… Одна способность, которой он вновь и вновь удивлял окружающих — включая тех, на кого не действовали его чары, — была его невероятная память. Он мог легко воспроизвести любую несущественную деталь — имена героев в романе Карла Мэя, фамилии авторов когда-то прочитанных книг, даже инструкции по изготовлению велосипедов, которые он читал в 1915 г.». (Там же, с. 95.)
«…Чувство страха… сформирует всю систему его мыслей и чувств. И именно оно, это чувство, лежит в основе почти всех его высказываний и поступков… И его “постоянный страх” перед соприкосновением с чужими людьми является тут вполне объяснимым, равно как и его крайняя недоверчивость или ставшая потом маниакальной чистоплотность… Тот же комплекс был и источником часто выражавшейся им, как мы знаем, боязни заразиться венерической болезнью, боязни любой инфекции вообще». (Фест. 1993, т. 1, с. 169.)
«…Его постоянно мучила мысль о преждевременной смерти… Из таких комплексов страха он развил педантичную заботу о себе. Он старался продлить свою жизнь при помощи обширнейших мер… Он не курил, не пил, даже избегал кофе и чая, довольствуясь жидким отваром из трав. В более поздние годы — тут дело не обошлось без его личного врача профессора Морелля — он попал прямо-таки в медикаментозную зависимость, он непрестанно принимал какие-то средства или, по меньшей мере, сосал пастилки. Он с ипохондрической тщательностью наблюдал за самим собой… Но ни одно из имеющихся заключений врачей не позволяет объяснить его неуемную активность иными, нежели психогенными причинами, известными по биографиям многих исторических деятелей с особо ярко выраженным сознанием своей миссии… Тяга Гитлера к уходу от реальности обретает с переломом в ходе войны все более невротические черты, и это ощущается на многочисленных примерах его поведения порою просто с рельефной наглядностью». (Тамже, т. 3, с. 81–82, 282.)