Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Ох, в несчастный день, / В бесталанный час, / Без сорочки я / Родился на свет». (КольцовА.В. «Косарь», 1836.)
«В 1841 г. серая жизнь Кольцова неожиданно осветилась ярким счастьем. Он полюбил заезжую купеческую вдову Варв. Григ. Лебедеву… Но счастье продолжалось всего два месяца. Красавица оказалась дамой весьма легких нравов. Наградив Кольцова сифилисом, она бросила его и уехала из Воронежа с офицером. Последний год жизни Кольцова был очень грустен. К полученной болезни присоединилась чахотка, он сильно кашлял, по ночам исходил испариной, развилось воспаление почек». (Вересаев, 1993, т. 2, с. 372.)
«Иль у сокола / Крылья связаны. / Иль пути ему / Все заказаны?» (Кольцов А.В. «Дума сокола», 1840.)
Особенности творчества
«Раз Кольцов пил у нас чай… и, между прочим, рассказал, как в первый раз сочинил стихи. “Я ночевал с гуртом отца в степи, ночь была темная-претемная и такая, тишина, что слышался шелест травы, небо надо мною было тоже темное, высокое, с яркими мигающими звездами. Вдруг у меня стали в голове слагаться стихи; до этого у меня постоянно вертелись отрывочные, без связи, рифмы, а тут приняли определенную форму. Я вскочил на ноги в каком-то лихорадочном состоянии; чтобы удостовериться, что это не сон, я прочел вслух свои стихи. Странное я испытал ощущение, прислушиваясь к своим стихам”». (Панаева, 1986, с. 87–88.)
«Очевидно, можно говорить о, так сказать, двойном романе молодого Кольцова. Один — увлечение купеческой дочерью Елизаветой Огарковой (может быть, не случайно он позднее влюбился в ее сестру Варвару) располагается на “высоком”, “светском” уровне и рождает “высокую”, “светскую” поэзию вплоть до галантных, мадригальных стихов: “ Послание к Е.Г.О.”, “К ней” (Послание А-вой) и т. п. Другой — любовь к крепостной прислуге, девушке из народа, Дуняше — располагается на “низком”, “простонародном” уровне и рождает поэзию внешне, так сказать, “низкую”, “народную”, то есть песню, а именно “Если встречусь с тобой”». (Скатов, 1989, с. 37–38.)
Фортуна далеко не всем проявляет свою благосклонность. Кольцов родился не в том месте ине в то время. Поэт-купец — гибрид весьма редкий. Этот нелепый симбиоз поэтического таланта с торговцем-прасолом, да еще в сочетании с некоторыми чертами ши-зоидности принесли и соответствующие плоды.
КОМАРОВСКИЙ ВАСИЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1881–1914), русский поэт, один из лучших мастеров сонета.
«От отца получил титул графа, от матери — тяжелый душевный недуг (одни говорят о паранойе, другие — об эпилепсии, третьи — о шизофрении)… Долго был студентом Петербургского университета, который окончил незадолго до смерти. Периодически был помещаем в психиатрическую лечебницу, где и умер в состоянии буйного помешательства». (Крейд, 1993, с. 510.)
«Страдал шизофренией. Повесился в Царском Селе в психиатрической лечебнице». (Чхартишвили, 1999, с. 496.)
«…Жил у тетушек и скончался в психиатрической лечебнице во время буйного припадка. Возможно, это самоубийство. Единственная книга “Первая пристань. Стихи” (СПб, 1913). Печатался под именем коня Калигулы (воображал себя коном?). Стихи опубликованы посмертно». (http://polygamist. narod.ru/manybook/smert/smert.htm)
«Комаровский не был гением, и его “оригинальность” не была из таких, которые будут со временем оценены и станут пищей общечеловеческой. Она была эксцентрична, необъяснима и для человечества не нужна. В творческом потоке развития он был странным завитком в сторону, никуда не ведущим… К сумасшествию своему он относился двояко: и опасливо, избегая всего того, что могло хоть немножко поколебать его очень шаткое нервное равновесие, и в то же время бесстрашно: много думал и даже писал воспоминания о сво-их сумасшествиях». (Святополк-Мир-ский, 1993, с. 260–262.)
«Комаровский — это прежде всего Поэт (нет, стихи тут ни при чем). Идаже воспоминания о нем, мало дополняющие друг друга, почти повторяющиеся, имеют значение только потому, что их герой соответствует образу, который нам нужен: чуть подслеповат, сутул (вариант — “нетверд на ногах ”), чудаковат и элегантен в одно и то же время, немалое значение имеет то, что — граф, но иногда страдает “припадками само-истребительного буйства”, почему и бывал заключаем в сумасшедший дом. Вот чего не хватало, например, А. Белому, у которого безумие выглядело всегда немного игрой, — грозной и убедительной силы… Лучшее, что создал Комаровский, — афоризм в передаче Мирского: “Несколькораз сходил с ума и каждый раз думал, что умер. Когда умру, вероятно, буду думать, что сошел с ума. Он умер сумасшедшим”». (http://www.russ.ru/krug/kniga/ 20010221a.html)
Предположительно можно говорить об унаследованной по материнской линии шизофрении. Открытым остается более интересный вопрос: о связи творчества Комаровского с психическим заболеванием. Один из биографов неправомерно сожалеет по поводу того, что Андрей Белый (см.) оказался лишен таких «припадков самоистребителъно-го буйства». Скорее всего, именно по этой причине Белый и смог подняться до уровня гения, а Комаровский остался малоизвестным поэтом. Так что обэвропозитивнойроли психического расстройства в данном случае говорить не приходится, хотя вся поэзия Комаровского, как замечают литературоведы, проникнута темами «ночи, бездны, безумия».
КОМИССАРЖЕВСКАЯ ВЕРА ФЕДОРОВНА (1864–1910), русская драматическая актриса.
[В 19 лет вышла замуж по] «…пламенной любви… Муж оказался пьяницей и подлецом. Скандалы, угрозы, вымогательство, измена — таков был резкий спад отношений. Когда произошел разрыв, Комиссаржевская пыталась отравиться, затем перенесла тяжелый психический недуг и медленное, ненужное, как ей казалось, возвращение к жизни. Прошли 8 глухих лет безнадежности, отчаяния, томительного ничегонеделания: “У меня сделалось то же, что было в Липецке, но только хуже, потому что поражены были не ноги, а голова, у меня были невыносимые припадки головной боли (в одном месте темени), что я ничего не помнила, что делала и говорила; целую неделю не знала, что такое сон, и как ночь, так галлюцинации мучили меня до рассвета”. (Письмо от 12.XII.1888 г.)». (Рыбакова, 197J, с. 11.)
[После разрыва с мужем] «В первый же момент она потеряла самообладание и попала в сумасшедший дом. Когда наступило просветление, больная впала в полную апатию и депрессию. Только любовь младшей сестры Оли, ее постоянная забота… спасли Веру от деградации и смерти… Пройдет еще много времени, пока после пережитой травмы Компссаржевская сможет вернуться к полнокровной жизни, но полностью это душевное потрясение никогда не забудется и во многом станет лейтмотивом ее пронзительного актерского творчества. Этот скрытый трагизм, который так притягивал зрителя, берет свое начало из неудавшейся семейной жизни Веры Федоровны». (Семашко, 1999, с. 272–273.)