Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
КРЕВЕЛЬ (Crevel) РЕНЕ (1900–1935), французский писатель.
«Когда Кревелю было 14 лет, его отец покончил с собой… Скрывал своп бисексуальные наклонности». (Чхартишвили. 1999, с. 499.)
«В связи с тяжелой формой туберкулеза часто находится в санаториях; его творчество несет на себе печать этой болезни и навязчивой мысли о смерти». (Пикон, 1995, с. 204.)
«Я не знаю другого человека, который бы так часто доводил себя до точки, загибался, почти “умирал” и потом снова “воскресал”, как это случалось с Рене Кревелем, Умиравшим и Воскресавшим. Он то и дело исчезал в сумасшедшем доме и так и снова взад-вперед всю свою жизнь. Он отправлялся туда, когда совсем доходил, почти “умирал”, выходил же “воскресшим” — бодрый, цветущий, весь блестя как новенький и в состоянии чисто детской эйфории. Однако продолжалось это, как правило, весьма недолго. Вскоре им снова овладевала страсть к саморазрушению, он становился тревожным, начинал курить опиум, биться над неразрешимыми проблемами идеологического, морального, эстетического или сентиментального порядка, сверх всякой меры злоупотреблять бессонницей и рыдать до полного изнеможения… Отравляясь газом… прежде чем покончить с собой, он прикрепил на левом запястье кусочек картона, где четко вывел прописными буквам! Рене Кревель». (Дали, 1991, с. 116–117, 120.)
В данном случае есть довольно четкие указания на аффективные колебания у Кревеля. Можно предположить наличие как минимум депрессии и у его отца, покончившего жизнь самоубийством. У самого писателя отмечается проявление как гипоманиакалъного синдрома (выходил из психбольницы «бодрым, цветущим… в состоянии чисто детской эйфории»), так и депрессивного (страсть к саморазрушению, бессонница, «рыдания до полного изнеможения» и — на высоте депрессии — продуманное и подготовленное самоубийство). Таким образом, можно думать о диагнозе биполярного аффективного расстройства.
КРЕЙН ХАРТ (1899–1932), американский поэт.
«…Его родители были обеспеченными людьми, но не выносили друг друга, и сама неуравновешенность, крайняя нервная возбудимость Крейна были следствием этих не заживавших травм, которые в детстве нанесли поэту разыгрывавшиеся в его доме скандалы. Никто толком не занимался его образованием, и в 1916 году он оказался в Нью-Йорке, целиком предоставленный самому себе». (Маттисен, 1979. с. 474.)
«Крейн рос в Кливленде, где его детство было отягощено несчастным браком родителей, который в итоге завершился разводом, когда юноше было 17 лет. Эмоционально неустойчивый, он самоубийственно предавался гомосексуальным связям и алкогольным возлияниям». (CD Britannica 2000.)
«Периоды плодотворной работы перемежались запоями и скандалами, всплески вдохновения сменялись продолжительными депрессиями, вызванными страхом перед тем, что поэтический дар исчез и больше не вернется. Крейн был психически неуравновешен, неразборчив в интимных связях (был демонстративным гомосексуалистом). В конце жизни стихов почти не писал, но очень много пил. В 1932 по Гуген-хеймовской стипендии отправился в Мексику, чтобы написать большую поэму, но этому помешало депрессивное состояние. Возвращаясь в США на корабле, устроил пьяный дебощ и бросился в воды Мексиканского залива. Спасти его не удалось». (Чхартишвили, 1999, с. 500.)
Учитывая неблагоприятную обстановку, в которой рос и воспитывался Крейн, можно думать о патохарактерологическом развитии, которое с возрастом переросло в эмоционально-неустойчивое расстройство личности (эксплозивный подтип). Сопутствующие алкоголизм и гомосексуализм (нарушение сексуального предпочтения), разумеется, учащали и утяжеляли декомпенсации неуравновешенной психики, одна из которых закончилась самоубийством поэта.
КРИСТИ (Christie) АГАТА (1891–1976), английская писательница и драматург, мастер детективного жанра.
Наследственность
«…Мать Агаты Клара отличалась характером скорее неуравновешенным… Клару влекли к себе всевозможные религиозные и мистические учения; в “Автобиографии” Агата вспоминает…: “Моя мать была личностью загадочной и привлекательной, более яркой, чем отец, удивительно своеобразной по своим воззрениям, робкой и неуверенной в себе, с внутренней природной склонностью к меланхолии…”». (Бушардо, 2001, с. 14–15.)
[Брат лечился в психиатрической больнице] «…законченный наркоман». (Клевалина, Тюкова, 2003, с. 80.)
Общая характеристика личности
«С самого детства Агату Кристи… считали в семье девочкой не слишком сообразительной… А уж игры у нее были и вовсе странные. Агата совершенно игнорировала игрушки, на которые не скупились родители, часами катая по садовым дорожкам старенький обруч. Однажды, понаблюдав за девочкой повнимательнее, няня с удивлением' обнаружила, что Агата, оставаясь в одиночестве, беспрерывно разговаривает самд с собой. То есть даже не с собой, а с несуществующими собеседниками. Дома она вела долгие беседы с какими-то котятами, а в саду здоровалась с деревьями и расспрашивала их о происшествиях минувшей ночи… Она вовсе не была несообразительной. За ее медлительностью, косноязычием, неспособностью вовремя сориентироваться в ситуации стоял не слабый ум, а куда более опасные причины. Агата все время словно бы ходила по краю засасывающей черной воронки безумия, и все ее силы уходили на то, чтобы удержаться на этой грани, не рухнуть вниз, туда, откуда нет возврата. И Агата Кристи всегда цеплялась за любую ниточку, способную соединить ее с реальным миром. Она и писать начала затем, чтобы удержаться на краю своей тайной пропасти». (Скворцов, 2000, с. 48–40.)
«Пением Агата занимается с двумя лучшими преподавателями Парижа… К концу не то восемнадцати месяцев, не то двух лет (она сама не может точно сказать) ей приходится признать очевидное: она обожает музыку, она справляется с некоторыми оперными ариями, но при концертном исполнении фортепианной музыки на нее нападает такой страх, что у нее ничего не получается. Карл Фюрстер не советует ей выступать перед публикой, и из-за этой своей робости Агата отказывается от музыкальной карьеры. “Так я поняла, что не обладаю темпераментом, необходимым для того, чтобы выставлять себя на всеобщее обозрение каким бы то ни было образом”». (Бушардо, 2001, с. 49–50.)
«Типичный случай истерической утраты памяти, длившейся в общей сложности несколько месяцев (а некоторые биографы уверяют, что истерическая амнезия… продолжалась около двух лет), произошел со знаменитой… Агатой Кристи… Все годы войны будущая писательница ждала своего мужа. Она его очень любила и доверяла ему во всем. В 1925 году серьезно заболела мать Агаты Кристи, писательница очень переживала болезнь матери, к которой была очень привязана. Много времени она проводила возле больной. На фоне общего перенапряжения духовных и физических сил, на фоне сильной усталости и тревоги случилась беда: полковник Кристи объявил жене, что он полюбил другую… И нервы Агаты не выдержали. Наступила болезненная реакция самозащиты в виде приостановления функционирования ряда психических систем. Обезумев от переживания, Агата Кристи потеряла ориентиры, она как бы отключилась от реальности. Покинув свой дом, она куда-то уехала (куда — по сей день историки не могут выяснить), никого не узнавала, не помнила свое прошлое, забыла имена мужа, дочери и других близких людей. Несчастную женщину поместили в больницу, затем выписали под надзор одной близкой родственницы». (Буянов, 19956, с. 88–89.)
«Но пришлось ждать до 14 декаб-ря|х>, когда персонал санатория “Гидропатия” (“Водолечение”) в Харроу-гейте… — не исключено, что некоторые из служащих достаточно быстро ее узнали, — распространил информацию, что Агата находится в стенах этого заведения. Она прибыла туда в день своего исчезновения, сняла, по словам дирекции, “хорошую комнату на первом этаже с холодной и горячей водой, по цене 7 гиней в педелю. Она пела, танцевала, играла в бильярд, читала газеты о своем исчезновении, разговаривала с другими постояльцами, ходила на прогулки”. Что касается имени, под которым она записалась, то оно было — Тереза Нил! Настоящее имя любовницы мужа! Мы говорили уже, что Агата всегда отказывалась — или была не в состоянии — объяснить этот удивительный эпизод… В “Автобиографии” она написала: “Думаю, именно в это время родилась моя фобия прессы, мой панический страх перед журналистами, перед толпой”……Она отдала дань сеансам гипноза у психиатра с лондонской улицы Харли-стрит, где принимали все практикующие врачи… Так лечила она (или делала вид, что лечит) свою амнезию». (Бушардо, 2001, с. 95–97.)