Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
[По словам адмирала А.С. Шишкова] «Боязливая и всегда опрометчивая подозрительность, преклонявшая слух его ко всяким доносам, кои, волнуя в нем кровь и устрашая воображение, побуждали его, для мнимого предупреждения угрожающих последствий, предпринимать поспешно и необдуманно такие меры, которые скорее навлекать, нежели отвращать их могли. Несчастная подозрительность сия представляла ему везде опасности». (Там же, с. 198.)
«Незадолго до женитьбы цесаревича на Вильгельмине у него имели место галлюцинации зрительного и слухового характера. Сам Павел придавал своей галлюцинации особый смысл и был уверен, что видение не было случайной игрой больного воображения… Он дал серьезный повод предположить, что голова бедного наследника не в порядке, что рано или поздно на российский престол взойдет безумец». (Чулков, 1991, с. 21.)
«В апреле 1776 г. Наталья скончалась при родах в ужасных муках; вместе с ней умер и ребенок. Обезумевший от горя Павел изломал мебель в своих покоях, пытался выброситься из окна, запретил предавать земле тело супруги, утверждая, что она жива!.. 43-летний царь представлял собой причудливую смесь жестокости, порочности, пошлости, мистицизма и чувственности. Честный, прямой, набожный в свои молодые годы, он стал недоверчивым, неуравновешенным, резким и грубым; боялся, что его предадут, зарежут или отравят. Был ли он сумасшедшим? Нет, всего лишь неуравновешенным по характеру!» (Валлот/пон, 1991, с. 7, 41.)
«А “реализм” так был нужен безумному цесаревичу, который изнемогал в тщетной борьбе с призраками. Почти все мемуаристы говорят об этом бреде Павла. Так, и Ф.В. Ростопчин в письме к графу С.В. Воронцову говорит о том, что Павел постоянно не в духе, ибо голова его “наполнена призраками”. Иностранцы также обращали внимание на странности великого князя… “…Во всем его облике, в особенности тогда, когда он говорил о своем настоящем и будущем положении, можно было рассмотреть беспокойство, подвижность, недоверчивость, крайнюю впечатлительность, одним словом, те странности, которые явились впоследствии причинами его ошибок, его несправедливостей и его несчастий…” Эти впечатления относились к 1785 г.». (Чулков. 1991, с. 32.)
«Быть может, на его умственные способности повлияли большие дозы опиума, которые будто бы давал ему Разумовский, чтобы обеспечить себе продолжительные tete-a-tete с веселой Наталией?» (Валшиевский. 1990а, с. 510.)
«Бесспорно, что ни один монарх не любил так церемоний, как Павел I; в этом отношении он занимает исключительное положение во всемирной истории. Крайняя подвижность, впечатлительность, большая скорость в сочетании представлений, рядом с крайне слабым вниманием и потому неспособностью к систематическому и серьезному труду — все это, конечно, вполне объясняет любовь к церемониям у лица, которому мало доставляли удовольствия физические наслаждения». (Чиж, 2002. с. 277.)
«12 января 1801 г. издан был совершенно непостижимый приказ о походе донских казаков через Бухару на Индию, которые немедленно и отправились в путь и только смертью Павла были спасены от верной гибели… Павел стал все подозрительнее относиться к членам своей семьи и предполагал сыновей Александра и Константина заключить в крепость, а жену и остальных детей отправить в монастырь». (Се-мевский В. ЭС Гранат, т. 30, с. 766.)
«Княгиня Дашкова283, женщина бесспорноумная… правильнее всех формулировала, какие чувствования возбуждал к себе этот несчастный государь: “К нему приближались со страхом, соединенным с презрением… Буквально не было ни одного человека, с которым Павел Петрович мог ужиться, с которым он не поссорился бы рано или поздно. Все лица, имевшие дело с Павлом 1, делались его врагами; все его отношения к людям кончались ненавистью и злобою”». (Чиж, 2002, с. 128, 138.)
«…Самые безумные поступки
Павла I объясняются влиянием на него лиц, решивших его погубить <…> Пален284, как человек очень умный, понимавший значение общественного мнения, стремился выставить Павла I в самом смешном виде; он ясно понимал, что только заручившись общественным мнением, может надеяться на безнаказанность <„.> он хорошо понимал, что “смешное убивает”, и сделал все, чтобы Павел I стал смешным как в России, так и за границей». (Чиж, 2002, с. 306, 308.)
«В столице царил страх. В 9 часов вечера был сигнал тушить огонь, и главные улицы покрывались рогатками. Властитель страны никому не доверял и боялся ночи. Разрыв с Англией, безрассудный поход донских казаков, экстравагантное поведение царя в самом Санкт-Петербурге вызвали всеобщее недовольство. Его считали ненормальным, свихнувшимся… И тогда граф Петр Алексеевич Пален задумал свергнуть Павла I и возвести на трон Александра28’». (Валлоттон, 1991, с. 51.)
«Мелкая придирчивость Павла I, усугублявшаяся его психической неуравновешенностью, самодурство вызвали заговор против императора и его убийство гвардейскими офицерами». (Цамутали, 1967, с. 709.)
«Исследование выявляет воздействие полового воспитания Павла I и Александра I на общий психологический склад и характер государственного правления этих русских монархов». (Wortman, 1988, с. 95.)
«Он казнил без вины, награждал без заслуг, отнял стыд у казни, у награды — прелесть. Унизил чины и ленты расточительностью оных». (Карамзин)
У императора можно подозревать наличие небольшой интеллектуальной недостаточности, что подтверждается его дегенеративной конституцией, ранним облысением (гормональные нарушения), повышенной чувствительностью к метеофакторам, примитивностью идей преследования, а также сноговорением и «нервными припадками», которые свидетельствуют об органической недостаточности головного мозга. Скорее всего, мы имеем дело с эксплозивным типом умственной недостаточности. На этом фоне у Павла I развилось параноидное расстройство личности, обнаруживающее все основные признаки этого типа психопатии: 1) постоянная подозрительность и недоверие к людям; 2) чрезмерная чувствительность к неудачам и отказам; 3) неуживчивость и сварливость; 4) частые и необоснованные мысли о заговорах, появившиеся у Павла задолго до восшествия на престол. Убийство Павла I государственными заговорщиками явилось логическим следствием патологических особенностей его личности и вытекающими из них особенностей его правления, неадекватной внешней и внутренней политики. Интересен был бы также психоаналитический взгляд на личность «российского Гамлета», который на протяжении всей своей жизни испытывал глубокую ненависть к матери (Екатерине II) и преклонялся перед своим отцом Петром III (см.). Вполне вероятная версия о том, что императора специально и неоднократно «подставляли» его поданные, только подтверждает мнение о его интеллектуальной недостаточности.
ПАВЛОВА АННА ПАВЛОВНА (Матвеевна) (1881–1931), русская артистка балета. С 1899 г. в Мариинском театре.
В 1909 г. участвовала в «Русских сезонах» С.П. Дягилева (Париж). С 1910 г. гастролировала с собственной труппой.
«…На свет появилась ранее положенного срока… Девочка часто хворала, долгие месяцы ее укутывали ватой, жизнь едва теплилась в ней… Смена настроений, иногда прямо противоположных, притом как будто беспричинная, приводила даже близких Павловой людей в недоумение… Неровность характера, частая смена настроений сказывались и в отношении к артистам собственной труппы». (Носова, 1983, с. 6, 101–102.)
«Внимание в училище на Анечку обратили сразу же — и не потому что выделялась она особенными техничес-кими возможностями, не потому что преуспела в прилежании, а потому что была ни на кого не похожа, казалась особенной! не от мира сего. Худенькая, слабенькая, не ио-детски упорная, она отличалась нервностью, даже экзальтированностью, и необыкновенной подвижностью». (Семашко, 1999, с. 339.)
«Анна Павлова говорила скороговоркой, сумбурно, бестолково, бессвязно, перескакивая с Одной мысли на другую. В речах ее сквозило нечто детское, чистое, не вяжущееся с реальной жизнью… Отношения ее с Дандре280 носили какой-то просто патологический характер. Обожая его, она обращалась с ним отвратительно, как капризный и больной ребенок, ругала его, придиралась, доводила до слез и отчаяния, потом сама приходила в истерику и валялась перед закрытой на ключ дверью его кабинета, умоляя впустить ее… Добившись прощения, она начинала новую сцену… В таких припадках проходила вся ее хрупкая жизнь… В ребяческий порядок мышления Павловой входили и суеверия. Она боялась грозы, встречи с попами и всяких других “примет”». (Н.В. Труханова, 1970, с. 125, 128.)