Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Современники — за очень немногим исключением — считали Чонтвари просто анекдотической фигурой, полусумасшедшим чудаком… Стал аптекарем, затем в возрасте 27 лет “по наитию” решил стать художником и затмить самого Рафаэля… Ни парижская выставка 1907-го, ни будапештская 1910 года не принесли ему желанной славы. Все это, однако, ничуть не поколебало веры художника в себя, напротив, именно тогда эта вера обрела болезненные признаки мании. Он распространял листовки о собственной гениальности, о необходимости аскетического образа жизни; он осаждал письмами правительство и носился с планами невиданного по монументальности полотна “Приход венгров”. Сохранились лишь эскизы к этой картине, несомненно свидетельствующие о нарушенном душевном равновесии художника». (Сеней, 1976, с. 26.)
«Одновременно и нсихотпк, и творческая личность. Искусство вытекало из шизофренных переживаний… Идеи величия. Благоприятно протекающая шизофрения, не приведшая к распаду личности… Посмертную славу приобрел благодаря психозу». (Szirmay-Pulszky, 1935, с. 135, 137, 140.)
«Бионегативная психотическая личность. Возникший психоз оказал ферментативное влияние на творчество». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 353.)
Явно бредовая убежденность Чонтвари в своей гениальности, как это ни парадоксально, полностью соответствовала реальному положению дел. Возможно, что психотические переживания действительно помогли и проявлению его живописного таланта, и возникновению славы, так как одним из условий появления последней в большинстве случаев является несчастная судьба гения. Хотелось бы отметить ту расчетливую целеустремленность художника в достижении своей цели, которую не всегда может продемонстрировать иной психически здоровый человек.
ЧЮРЛЁНИС (Ciurlionis) МИКАЛО-ЮС КОНСТАНТИНАС (1875–1911), литовский живописец и композитор.
«Похож я на птицу, придавленную деревом».
Чюрленис
Наследственность
[Отец] «…был романтик и фантазер по натуре, из тех, кого благополучные и обыкновенные зовут “странными” и “чудаками”». (Розинер, 1992, с. 11.)
Общая характеристика личности
«…Обладал еще и особым даром, проявляемым в опытах по гипнозу и телепатии (от лечения зубной боли прикосновением руки до внушения на значительном расстоянии)…» (Ландсбергис, 1971, с. 34.)
[1901 г.] «…Мы видим, как резко, как будто влекомый чьей-то властной решительностью, начинает он меняться — почти каждые два последующих года Чюрленис другой». (Розимер, 1974, с. 65.)
[1904 г.] «…Па основании ряда записей Брылкиной'*18 можно сделать вывод, что Чюрленис уже тогда страдал от душевных расстройств и отдавал себе в этом отчет». (Розинер, 1992, с. 49.)
«…В среде литовской художественной интеллигенции говорится как о чем-то общеизвестном, что сумасшествие Чюрлениса имеет своим происхождением сифилис… Биографам Чюрлениса диагноз его болезни остается неизвестным по сей день… В одном из писем Софии'119 говорится, что “признаков прогрессивного паралича нет”, и это, по крайней мере, может служить указанием на то, что вопрос о сифилисе обсуждался». (Розинер, 1992, с. 72, 74.)
Особенности творчества
«С четырех лет безошибочно играл по слуху, а в 11 пытался сочинять небольшие композиции. Отец начал обучать его музыке, но в 14-летнем возрасте Чюрленис заинтересовался живописью». (Комарова, Железнова. 2000, с. 597.)
«…Я рисую! С четверга рисую по 8— 10 часов ежедневно. Ничего не получается, но это не важно. Рисую сонату… Дается она с трудом… Если бы ты знала, какая радость работать упорно, бешено, без передышки, почти до потери сознания, забыв все». (Чюрленис)
«…Сделал уже попытку отойти от “предметности” и дать на холсте отвлеченную, абстрактную симфонию красок, линий и форм. В этом смысле, Чурлио-нис должен считаться предвозвестником и пионером абстрактной живописи». (Анненков, 1991, т. 2, с. 213–214.)
«С 25-летнего возраста у М.К. Чюрлениса отмечались периодические психотические состояния, характер которых с окончательной определенностью в настоящее время по имеющимся биографическим данным квалифицировать трудно. Однако известно, что в период психотических состояний он созерцал какие-то картины, пребывал в состоянии экстаза, когда весь мир был наполнен чудесной музыкой, когда он испытывал ощущение “высшей гармонии” со своеобразным чувством слияния основных семи тонов музыки и семи цветов спектра». (Недува, 1970, с. 317.)
«Он с Необыкновенной интенсивностью занят живописью, и музыка как будто отодвинута им вглубь своего сознания. Но, может быть, неожиданно для него появляются на свет дружные всходы: разом, один за другим он сочиняет то пять, то семь прелюдий буквально в несколько дней. “Сочиняет” — слово не вполне подходящее, точнее сказать — “успевает записать” прелюды, но очень часто ростки его музыки на бумаге не оставались. Этот творческий взлет летних месяцев 1909 года был последним». (Розинер, 1992, с. 68–69.)
«…С особенным увлечением он занимается живописью. В узкой полутемной комнате, полуголодный и одинокий, среди крика соседских детей и запахов кухни он дает волю своей фантазии. Мольберта нет. Он прикрепляет бумагу кнопками к стене. Краски купить не на что. Он подбирает с полу даже крошечные кусочки пастели… В декабре М.В. Добужинский'1211, обеспокоенный его длительным отсутствием, отправился к нему. Он нашел художника в тяжелейшем состоянии. В Петербург вызвали жену художника, которая отвезла его домой — в Друскининкай. Но и оттуда, с помощью друзей, его вскоре отправили дальше — под Варшаву, в Пустельницкую больни цу для душевно-больных. Он заперт в палате. О творчестве не может быть и речи». (Эткинд, 1970, с. 109–110, 135.)
«…В картинах Чюрлениса можно найти и “клинопись”, и письмена собственного изобретения (шифрованный “алфавит Чюрлениса”). Пережив тяжкую депрессию, он упоминает об отлетевшей “птице тьмы”. И в собственную подпись ввел графический знак птицы… Чюрленис принадлежал к породе художников по внутренней необходимости, для которых слова недостаточно емки. Может быть, в его случае недостаточными оказались также звуки и краски, отдельно взятые. Он предельно насыщал картины, не успевая освобождаться от образов, чувств, идей, и дорого заплатил за гениальность своего мозга». (Ландсбергис, 1971. с. 238, 234, 272.)
«Мы полагаем, что знаменитые, редкие по своей композиции картины Чюрляниса созданы также силой психического заболевания. Его творчество, по словам биографов, достигает максимальной интенсивности в 1908 году, т. е. за два года до его явного психоза и вскоре наступившей смерти… На последней посмертной выставке произведений Чурляниса были те, что нашли возможным сказать: “Достаточно увидеть эти картины, чтобы понять, что, уже создавая их, он был психически болен”. “Сказки” Чурляниса, написанные темперой с примесью пастели, — подлинное волшебство. Перед нами уже не схемы и не ребусы, не географические построения музыканта, а видения художника, в психике которого вечно звучат странные жуткие мелодии. “Сказки” Чурляниса — галлюцинации, прозрения по ту сторону реальных предметов, реальной природы. Они поражают не сказочным вымыслом, а своей иррациональностью… В последний год своей жизни, увлекаясь графикой, Чурлянис пробовал сочетанием различных комбинаций вихреобразных спиралей и кружков создать реальные образы предметов. Но и раньше его картины были проникнуты символами, в коих часто фигурировали сферы, эллипс и круг, мистические и религиозные мотивы. Его “Сказка”, “Фантазия”, “Буря”, “Рай”, “Кладбище” и “Сонаты” — все это довольно рельефно отражало, как нам кажется, шизоидный, а позднее паранойяльный склад его психики». (Кутании, 1929, с. 21–22.)