Безумные мечты

Леоне Лаура

Когда наконец вдали показались очертания небольшого поселка, Рэнсом выключил двигатель и остановил мотоцикл.

– Нужно купить кое-что, – тотчас сказала ему Мадлен. – Антисептики, аспирин, бутылки с питьевой водой и для тебя…

– Мне ничего не нужно, – прервал Рэнсом.

– Ошибаешься, очень даже нужно, – возразила Мадлен. – Я уже не говорю о бензине для мотоцикла и каком-нибудь фонарике, чтобы ночью не шарахаться от каждого шороха, – тот фонарик, который ты прихватил из штаба армии в Дорагве, мы ведь потеряли. Перед рассветом

здесь бывает довольно прохладно, поэтому необходимы теплые пончо. Не забудь, когда мы начнем подниматься в горы, будет все холоднее.

– Боже мой, слушая тебя, можно вообразить, что в этой захудалой деревушке есть супермаркет, – проворчал Рэнсом. – Ладно, миледи, что вы еще хотите купить?

– Какой-нибудь еды. Я проголодалась.

– Я тоже, – тяжело вздохнул Рэнсом.

– Ну тогда чего же мы ждем? Заводи машину, и вперед!

Рэнсом не спешил заводить мотоцикл. Он молча стоял и смотрел на городок вдали. Что-то в его позе насторожило Мадлен.

– Почему мы не едем? – спросила она его наконец.

– Не знаю, – честно признался Рэнсом и пожал плечами. – Городок выглядит слишком уж спокойным, а это не может не настораживать. Ладно, держись поближе ко мне, не вступай ни с кем в разговоры, будь умницей и не отходи ни на шаг от мотоцикла.

– Что-нибудь еще, сэр? – Мадлен усмехнулась.

Рэнсом ничего не ответил, а достал револьвер и проверил его. Когда он хотел спрятать его назад, Мадлен вдруг обратила внимание, что это было то самое оружие, на которое польстился капитан Морена и которое не выстрелило.

– Кстати, почему ты его не выбросишь? – спросила Рэнсома Мадлен.

– Револьвер? – удивился тот. – А почему я должен выбрасывать оружие, служащее мне верой и правдой?

– Он же не стреляет.

– Ошибаешься, стреляет, да еще как, – мягко возразил ей Рэнсом.

– Но ведь он не выстрелил у Морены, когда тот собирался убить тебя!

– Ну, еще не хватало, чтобы мое любимое запасное оружие в меня же и стреляло, – рассмеялся Рэнсом.

– Не понимаю…

Рэнсом указал ей на кольцо у себя на пальце – то самое, которое Мадлен впервые заметила у него на руке в аэропорту в Монтедоре.

– Кольцо? – удивленно спросила она его.

– Видишь ли, в револьвер вмонтировано специальное устройство, которое срабатывает только тогда, когда тот, кто хочет выстрелить из него, носит такое вот кольцо на пальце.

Мадлен недоверчиво покачала головой:

– Ты меня разыгрываешь!

– Представь себе, нет, – усмехнулся Рэнсом.

– Фантастика!

– То, что ты называешь фантастикой, спасло нам жизнь, – напомнил Рэнсом.

– Да, ты прав… – Мадлен посмотрела на «смит-вессон» с восхищением. – Господи, когда Морена навел его на тебя, я подумала, что умру на месте от страха.

– Ну, скорее я бы умер на месте.

– Несмотря на наши совсем разные жизненные позиции, я рада, что ты остался жив.

– Миледи, такого комплимента с вашей стороны я просто не заслужил, –

чуть поклонился Рэнсом, и Мадлен увидела, что глаза его смеются.

Как же она хотела обнять его, прижаться к его груди, поцеловать. Странно, ведь она считала себя сдержанной женщиной, да и вела себя всегда прилично. Но сейчас… В их отношениях отсутствовало то, что у других пар предшествует близости, – поцелуи, объятия, тихая и спокойная нежность… Мадлен не представляла, как, например, можно погладить Рэнсома по голове. Для нее это было все равно что снять ни с того ни с сего с себя всю одежду.

Пауза, возникшая в их разговоре, стала довольно напряженной, и тогда Мадлен довольно сухо спросила Рэнсома:

– Надеюсь, ты не собираешься застрелить кого-нибудь сегодня утром?

– Не хотелось бы, – усмехнулся Рэнсом и повторил: – Так помни, держись поближе ко мне.

– А-га, – кивнула в ответ Мадлен.

В этом крохотном, богом забытом городке на них, конечно, тотчас обратили внимание. И те взгляды, которые мужчины бросали на Мадлен, беспокоили Рэнсома гораздо больше, чем то, что местные жители могли их запомнить и потом рассказать сегуридорам, в какую сторону они направились. Даже одетая в старую рубашку и поношенные джинсы, Мадлен выглядела здесь так, как выглядит яркая экзотическая орхидея среди полевых цветов. Тонкие и милые черты лица, сияющие под солнечными лучами светлые волосы. Поэтому Рэнсом решил не показывать ее местным жителям и, взяв деньги, сам отправился за покупками, а ее оставил сторожить мотоцикл.

Когда они ехали на мотоцикле, Рэнсома вдруг безумно захотел поцеловать ее, сидящую у него за спиной. Но побоялся, не осмелился – и это он! Черт, что же она с ним делает?

Рэнсом чувствовал, что Мадлен предпочла бы, чтобы они вернулись к прежним, почти враждебным отношениям. К счастью – или к сожалению, – они уже хорошо знали друг друга. Удивительно, Мадлен нравилась Рэнсому, даже когда что-то в ней раздражало его. Вот сейчас скорее всего она сожалеет о том, что еще совсем недавно занималась с ним любовью. Да еще какой! Дикой, жаркой, бесстыдной, сводящей с ума. А потом она снова стала робкой и нежной – точь-в-точь неопытная девственница.

Рэнсом выругался про себя. Напрасно он не сдержался тогда в камере, поддался своему желанию. Мадлен пребывала в смятении – близость смерти, душевный кризис, полная неопределенность впереди. И только поэтому она расслабилась и не стала сопротивляться. Но ведь он гораздо сильнее ее, опытнее. Почему же не предостерег от того, о чем сейчас она наверняка жалеет?

Да, верно говорил его отец: рано или поздно человеку приходится платить за все. Как обычно, он оказался абсолютно прав. Вот, видно, настало и для Рэнсома время расплаты, и он упрекал себя в том, что позволил себе все это… Господи, ну почему он должен теперь страдать? Почему Мадлен не могла себе выбрать кого-нибудь другого?