Безумный корабль
Шрифт:
– Заточена – в смысле как? – настойчиво принялась она расспрашивать. – И что требуется от нас, чтобы ее вызволить?
Рэйн решил быть честным и открыть ей часть правды.
– Давным-давно, – начал он рассказывать, – произошло… нечто. Что именно, никому в точности не известно. Но в итоге целый большой город оказался погребен под толстым слоем земли. С тех прошло столько времени, что наверху выросли деревья. Так вот, драконица находится в чертоге, расположенном в самых недрах засыпанного города. И нет никакого способа освободить ее. – Он постарался придать этим последним словам весомость окончательного приговора. Тем не менее
– Но ведь ее наверняка можно выкопать? И если она так глубоко погребена, как же она до сих пор жива? – Малта сузила глаза, склонив голову к плечику. – И вообще, откуда ты прознал, что она там находится? Ох, Рэйн, кажется, не все ты мне рассказал…
Он расправил плечи:
– Верно, Малта, есть множество вещей, о которых я не вправе тебе рассказывать. И сам я у тебя не потребую, чтобы ты мне тайны удачнинских торговцев выдавала. Лучше просто поверь: я поведал тебе все, что позволяет мне честь!
И Рэйн сложил на груди руки.
Некоторое время она продолжала молча, пристально смотреть на него. Потом опустила глаза. И негромко проговорила:
– Пожалуйста, не думай обо мне плохо… Я просто не соображала, о чем решилась просить тебя. – И добавила совсем севшим голосом: – Думается, еще придет время, когда между нами больше не останется никаких тайн…
Стены домика потряс безумный порыв ветра. Рэйн сразу вспомнил о драконице, продолжавшей кружиться над ними.
– Освободите меня!… – упал с неба заунывный клич. – Освободите!…
От этого крика драконицы у Малты округлились глаза. Новый удар ветра поколебал прочные ставни, и Малта тут же очутилась у Рэйна в объятиях. Он тесно прижал девушку к себе и ощутил дрожь ее тела. Ее макушка доставала ему как раз до подбородка. Рэйн погладил волосы Малты: они были мокрыми. Девушка подняла лицо, и он почувствовал, что погружается в бездну ее глаз.
– Это всего лишь сон, – подбодрил он девушку. – Ничто здесь не может причинить тебе вреда. Здесь все не вполне реально…
– А по мне так реальнее некуда…-прошептала она. Ее теплое дыхание коснулось его щеки.
– В самом деле? – спросил он изумленно.
– В самом деле…-отозвалась она.
Очень осторожно он наклонился и коснулся губами ее губ. Она не отстранилась, не попыталась избежать его поцелуя. Вуаль на его лице, все еще разделявшая их, оказалась не препятствием, а, наоборот, удивительно приятной «пряностью» к первой ласке. Малта обняла его с восхитительной неловкостью неопытности…
Действие сновидческой шкатулки кончалось. Рэйн постепенно уплыл из волшебного сна в самый обычный, но сладость поцелуя была по-прежнему с ним, и он успел услышать издалека голос Малты:
– Приходи ко мне… Приходи ко мне в полнолуние!
– Не могу! – попытался он докричаться в ответ. – Малта, я не могу!…
Звук собственного голоса разбудил его: он произнес это в подушку. Услышала ли его Малта?… Он закрыл глаза и попробовал усилием воли вернуться туда, в их общий сон. «Малта… Я не могу прийти к тебе. Малта…»
Ты что, всем женщинам одно и то же твердишь? – долетел откуда-то голос, полный злой насмешки. Бессильные когти скрипели о твердое, как сталь, диводрево. – Не переживай, Рэйн! Ты, верно, не можешь отправиться
ГЛАВА 17
БРОШЕННЫЕ
Было время прилива, и луна ярко светила с ясного неба, когда Кеннит решил: настала пора исполнить обещанное. Дело не обошлось без кое-каких предварительных шагов, зато теперь все было, что называется, на мази. Так чего же ради зря терять время?… Он спустил вниз здоровую ногу и сел на постели.
Заспанная Этта тотчас оторвала голову от подушки, и Кеннит нахмурился. Вот уж кто ему нынче требовался меньше всего, так это разного рода доброхоты… и свидетели.
– Спи! – велел он Этте. – Нужна будешь, позову!
Она восприняла этот суровый приказ совсем не так, как он ожидал. Не съежилась виновато – напротив, с сонной благодарностью улыбнулась ему. И вновь закрыла глаза. Кеннит почувствовал легкое раздражение. Его раздражало даже то, как покорно смирилась она с его требованием самостоятельности.
Ладно!… Спасибо и на том, что прекратила сломя голову бросаться помогать ему по всякому пустячному поводу. В течение долгих недель, пока длилось выздоровление, он успел смертельно устать от ее бесконечной услужливости. Несколько раз он был вынужден даже как следует наорать на нее – только так удавалось отстоять свое право самому о себе позаботиться…
Кеннит потянулся к деревянной ноге, стоявшей, как всегда, наготове, и сунул свой обрубок в углубление на верхнем конце. Ременная «сбруя», прикреплявшая к телу искусственную конечность, еще не успела стать для него родной и привычной, но он понемногу начинал к ней приспосабливаться. Она, правда, по-прежнему здорово мешала натягивать штаны… Кеннит выругался про себя. Надо будет сказать женщине, чтобы придумала что-нибудь поудобнее… Утром он непременно ей скажет.
На ремне у него теперь висел один только длинный кинжал в ножнах. Меч – ненужная роскошь для человека, вынужденного держать равновесие на одной ноге. Кеннит натянул сапог и взял костыль, стоявший прислоненным к кровати. И, тяжело стуча деревяшкой, двинулся через каюту. Поверх всего на нем был надет длинный сюртук из тонкой, плотной материи. Кеннит положил в карман чистый платок и все, что считал нужным обычно носить с собой. Тщательно поправил воротник, одернул рукава…
Сунул под мышку костыль и вышел наружу, тихо притворив за собой дверь.
«Проказница» стояла на якоре, и на ее палубах все было тихо и мирно. С тех пор как в Делипае они избавились от изрядной части народа, корабль сделался чище, да и управляться на нем стали более по-деловому. Большинство освобожденных рабов только рады были покинуть переполненное судно. С пиратами остались немногие, и этих немногих Кеннит самолично подверг очень строгому отбору. Кое из кого – это он сразу видел наметанным глазом – никак не могло получиться толковых моряков. Другие отличались слишком грубым и упрямым нравом: «расписными» ведь делались не только сильные духом люди, никак не смирявшиеся с неволей. А третьи, и мужчины, и женщины, просто оказывались слишком тупыми, чтобы как следует постичь незнакомое прежде умение и выполнять команды с рвением и сноровкой. Все эти личности Кенниту были нужны не больше, чем их прежним хозяевам, которые в свое время и выставили негодных рабов на продажу.