Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
– Жень… Женечек… родная! Как же хорошо с тобой… - отзывался Ромка на ее действия.
Женька блаженно улыбалась. Внезапно в голову пришла невероятная идея, но почему-то она казалась необычайно своевременной и правильной:
– Погоди, сейчас жирафа еще и на шкаф залезет!
Она дождалась, пока Ромка подойдет к самому пику и посмотрела в его затуманено-медовые глазищи.
– Люблю тебя! – четко выговорила она. – Сильно люблю. Ценю, уважаю, восхищаюсь! Мечтаю о тебе, наслаждаюсь каждым твоим прикосновением, каждым движением,
Ромка замер и вжался в нее так, что, казалось, косточки сейчас рассыплются в труху. Но Женька лишь бесстрашно потянулась ему навстречу, раскрываясь полностью:
– Ты это хотел от меня услышать?
– Да!! Давно хотел, выпрашивал даже. Мне от тебя все нужно, совсем все. Слова тоже. Очень нужны.
Ромка с яростным стоном уткнулся в Женькино плечо: хрипел, всхлипывал, жевал ее золотистые прядки. Плечо даже мокрым каким-то стало. Почему-то.
Но Женька деликатно не стала проверять почему. Она потянула край одеяла и накрыла их с Ромкой. Потом просто лежала, прижимаясь к нему и нежно гладя по голове – как маленького. Но смотрела в окно – на летящие и летящие с небес снежинки. И улыбалась.
Невероятно сильное, глубокое, яркое переживание переполняло ее, накрывало с головой. Она чувствовала рядом Ромку и то, насколько ему хорошо сейчас – физически, душевно, эмоционально. И это было так здорово!! Самое лучшее, что она когда-либо испытывала. Чистый, неприкрытый восторг пополам с безграничной нежностью. Любовь – что может быть слаще?
Ромка еще какое-то время отдыхал на Женькином плече, потом вытер лицо о погрызенную подушку и, подняв голову, встретился взглядом.
– Что, чудо мое в перьях, понравилось? – улыбнулась она, снимая с темных волос целый ворох белых перышек – словно снегом обсыпало.
– Еще бы… - Ромкины ресницы его были еще немного влажными и оттого казались пушистыми-пушистыми, как у ребенка: – Накрыло круче, чем при твоей экстремальной швартовке! Сам от себя такого не ожидал. Стой, это ты что – нарочно подстроила?!
Женька не ответила. Лишь застенчиво потупила взгляд.
– Ну, Сусанина! Какая же ты з…
– Ззззз? – недовольно изогнула бровь она.
– Звездочка моя, ясная! – со смехом притянул ее к себе Ромка. – Зорька утренняя – чистая, нежная. Зайчонок маленький, зефир сладкий. Зелье колдовское – мозги напрочь отшибающее. И не думай – я много хороших слов на «з» знаю! В тайге развлекался – выдумывал.
Женька рассмеялась в ответ и прижалась к нему.
– Кстати, - в медовых глазищах появился таинственный блеск. – Ты в детстве любила на Новый год находить под подушкой подарки?
– Не знаю… - растерялась Женька. – Мне дед Мороз под елочку приносил.
– А я, как человек с практическим восприятием действительности, требовал, чтобы было и там и тут! – гордо заявил Ромка. – А у тебя, хорошей такой девочки, даже елочки нет… Так что ищи
Он встал с дивана, лениво потянулся:
– А я пока водички попью.
Женька широко раскрыла глаза и дрожащей рукой полезла под подушку. Естественно, ожидая найти бархатную коробочку из ювелирного магазина. А как еще можно было трактовать Ромкины слова?
Но ничего подобного не нащупывалось. Пальцы ухватили бумагу – довольно плотную, в ней что-то было завернуто – металлическое?.. длинное?.. Но никак не круглое, что обидно!
Ромка на кухне звенел посудой, щелкал застежкой своего рюкзака.
Женька вытащила из-под подушки находку – это оказался бумажный конверт.
«Моей любимой Жене!» - прочитали глаза выведенную четким Ромкиным почерком надпись. Что-то в ней Женьке не понравилось, даже заставило на миг поморщиться! Но пальцы уже лихорадочно отрывали край…
На одеяло выпало несколько блестящих вещиц.
«Сережки! – поняла Женька. – И цепочка. Золотые».
Кольца не было. Она даже потрусила пустой конверт в надежде на чудо – но ничего не произошло.
Женька вздохнула и стала разглядывать подарки. Серьги оказались длинные – ажурные, словно тончайшее кружево. Цепочка была под стать им – со сложным переплетением, интересной формой звеньев. Явно ручная работа!
– Нравится? – Ромка стоял у двери, держа в руках поднос с двумя стаканами.
– Уникальные вещицы, таких больше ни у кого не будет. В этот раз в экспедиции сплошь умельцы собрались: я с деревом балуюсь, а Михалыч – настоящий золотых дел мастер. Как увидел его работы, сразу решил для тебя заказать…
Он прошел в комнату, поставил поднос рядом на стол. В стаканах было налито что-то густое, тягучее, нежно-розового цвета. Сироп?
Ромка сел рядом, взял одну сережку и приложил к Женькиному лицу:
– Тебе идет. Примеришь?
Женька, не сдержавшись, обиженно засопела.
– Что-то не так? – напрягся он. – Ты же носишь серьги. Правда, маленькие совсем… Не любишь длинные? Извини, я старался.
Женьке стало стыдно, и она полезла к Ромке с торопливыми поцелуями:
– Все так, все люблю, спасибо, очень нравится!
Ромка взял ее за подбородок и посмотрел в глаза:
– А почему тогда губешка надута, как у маленькой девочки, которой вместо заказанного живого единорога подарили игрушечного?
– Потому что так и есть! – вырвалось у нее само собой. – Каждой девочке хочется сказки, чудес, волшебства! Тем более, в Новый год! Думала, предложение сделать собираешься, а ты…
Взгляд снова уткнулся в надпись на конверте, и вдруг стало понятно, что в ней не понравилось.
– Илларионов! – язвительно фыркнула Женька. – Что у тебя в школе по русскому было?!
– Отлично, - удивился он. – А что?
– А то, что имя «Женя» пишется с большой буквы!!
Он рассеянно посмотрел на конверт, потом на нее и вдруг широко улыбнулся: