Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
И недрогнувшей рукой забросила платье на антресоли. Там оно и провалялось почти год, пока не попалось под руку во время скоропостижных сборов на курорт.
«Меня там никто не знает! – Женька с хулиганской улыбкой отправила вызывающий наряд в чемодан. – И народ на югах отпускной, безбашенный, излишними комплексами не страдающий. Если уж и рискнуть надеть это – то только в Сочи. Или ждет платье печальная участь тряпки».
Но сейчас наряд попал прямо в точку! Не наряд, а снаряд! Бронебойный, против Ромкиного всезнающего и снисходительного
Она натянула платье и, покрутившись перед зеркалом, чуть не пискнула от восторга. Женька была уверена, что Ромке понравится. А что он будет злиться. Точно будет, никуда не денется! И предвкушение этого наполняло таким искренним, неприкрытым восторгом, какой был разве что в далеком детстве, когда в деревне у бабушки лазила с соседскими мальчишками в чужой сад за яблоками.
Волосы Женька убрала в высокую прическу, вдела в уши длинные серьги с бирюзой, добавляя к ним в пару такой же кулон. Подмывало довести хулиганство до предела и вызывающе накраситься, но в последний момент передумалось.
Наоборот, выбрала макияж в холодных тонах – получилась этакая роковая красотка: откровенно соблазнительная, но обжигающая льдом недоступности.
На ноги полагались серебристые босоножки на шпильках.
– Сусанина, сколько можно! – послышался с балкона раздраженный голос Ромки. – Под венец собираешься что ли? Зайти можно?
– Заходи! – Женька сдула с лица кокетливо выпущенную из прически длинную прядь.
Ромка перепрыгнул балконный порог и замер, уставившись на подругу. Она в это время наносила на запястье капельку духов. Женька с наслаждением перехватила его растерянно-восторженный взгляд и поправила в вырезе платья бирюзовый кулончик.
– Что-то подобное и предполагал, - вздохнул Ромка, послушно следуя глазами за ее рукой. – Чего от тебя, заразы, еще ждать! Но получилось эффектно, признаю. Хоть сразу на обложку мужского журнала – девушка месяца.
Он достал из кармана телефон и широко улыбнулся:
– Женек, иди сюда – сделаю пару снимков для истории.
И, схватив за руку, потащил на балкон.
– Сусанина, встань возле пальмы! – весело командовал Ромка, щелкая камерой телефона. – Голову слегка поверни. Влево, а не вправо! Рукой возьмись за решетку… Молодец! Сядь в кресло, нога на ногу… Отлично! А сейчас – внимание! Смертельный номер!
Он подхватил подругу на руки и усадил на перила. Стрейчевая юбка платья поползла вверх, открывая ноги почти до нижнего белья. Женька глянула за балкон, и у нее закружилась голова. Здесь был не просто второй этаж – даже чуть выше: в цоколе здания располагался прокат пляжного инвентаря.
Женька вцепилась в перила мертвой хваткой, и они предательски заскрипели. Она с детства боялась высоты. И балконов. А тут, как по заказу, было два в одном.
В это время Ромка невозмутимо тыкал пальцами в телефон. И его спокойствие раздражало и злило. По полной. До предела.
– Илларионов!! – гневно зарычала Женька. – Сними меня!
– Сейчас сниму….
– лениво пообещал он, не отводя глаз от экрана. – Только портрет настрою. И ночную съемку. И разрешения немного добавлю.
Каждое слово Ромки добавляло и добавляло злости. И хотелось прыгнуть, повалить его на пол и…
Наконец он поймал разъяренную Женьку в объектив камеры:
– Снято!
И, шагнув к ней, крепко прижал к себе и осторожно поставил на пол:
– Ты такая красивая, Сусанина, когда злишься! У тебя все эмоции красивые. Хочешь взглянуть?
Женька попыталась прорычать в ответ что-то яростное и непримиримое, но встретилась взглядом и… Словно сердито жужжащая пчела с разгона плюхнулась в блюдце с медом. Сладким-пресладким. Тягучим. Янтарным. И влипла.
Она шумно выдохнула и кивнула. Ромка открыл на телефоне галерею и показал последнее фото.
Женька смотрела на себя и не узнавала: неужели эта страстная сексуальная тигрица и скромная девушка из отдела кадров – один и тот же человек?
– Может, сразу никуда не пойдем? – не разжимая объятий, прошептал Ромка. – Не стоит, чтобы чужие видели. А я твой наряд уже оценил. И еще оценю – на самый высший балл, не сомневайся.
– Нет уж! – Женька возмущенно вывернулась из его рук. – Зря что ли сорок минут красоту наводила?! И, знаешь, охота посмотреть на твоего распрекрасного Назара! А еще есть хочу! Кофе с пирожными, например.
– Народ Рима жаждет хлеба и зрелищ!
– рассмеялся Ромка и скользнул взглядом по Женькиным ногам.
– Ладно, получишь и то, и другое. Morituri te salutant!
* Morituri te salutant! – крылатая фраза, приписываемая римским гладиаторам. «Идущие на смерть приветствуют тебя»*
– Ты знаешь латынь?!
– Конечно! Стыдно было бы не знать свой язык.
Он поймал совершенно ошалевший Женькин взгляд и пояснил весело:
– Имя «Роман» переводится, как «римлянин». Но я действительно изучал латынь. В универе, два семестра.
– Думала, ее только медики зубрят!
– удивилась Женька и посмотрела на Ромку с уважением.
– Не только. Еще юристы. И химики. Геологам тоже приходится – без латыни в минералах не разберешься, все названия на этом древнем языке. А ты...?
– Я только известные выражения знаю! И то не все. Но про «идущих на смерть» в курсе.
Ромка гордо улыбнулся и протянул руку:
– Идем, а то зрители на трибунах Колизея заждались.
Что он хотел этим сказать, Женька не поняла – аллегории не были ее сильной стороной. Просто ухватилась за Ромку, и они вдвоем нырнули в сладкую южную ночь.
Друзья - сотрудники шли по аллее через парк к летнему кафе, и Женька смотрела на фонари. Густые деревья закрывали их ветвями, отчего казалось, будто в кронах запутались светлячки. Женька прикрыла глаза и вообразила себя цветочной феей с крошечным фонариком, живущей в бутоне цветка и ночью вылетающей…