Безупречный враг. Дилогия

Демченко Оксана Б.

— Занялся бы делом и составил словарь. Вряд ли даже на островах имеется хоть один толковый словарь, с правилами речи, — упрекнул капитан. — Ну кто полезет рыться в твоем сундуке? Прекрати глядеть в пол, ты безнадежно предан кораблю и, значит, обязан исполнять мои… просьбы.

— Лучше бы вы приказали, — огорчился Юго.

— Тогда ты смог бы ослушаться, — развеселился капитан. — Иди.

Утром четвертого от этой беседы дня несколько лодок впорхнули в порт, как сказочные бабочки, и облепили южный причал. Они медленно, почти нехотя складывали нарядные крылья парусов. Юго смотрел с палубы своего корабля и старательно

сберегал на лице безразличие. Лодки оримэо всколыхнули покой души, вдруг так остро и некстати захотелось домой, в горную долину, забытую ровно настолько, чтобы она казалась издали не отвратительной, а желанной, даже завораживающей. Какого цвета были стремительные южные рассветы? Как играло рыжее пламя закатов на верхушках гор? И насколько тихо и мягко спускалась ночь, чтобы искупаться в крошечном озере и засиять вдвое ярче маяками манящих звезд…

— Пять больших и три малых, — поделился своими наблюдениями капитан, со щелчком убирая подзорную трубу в футляр. — Богатый купец. Юго, цвета парусов тебе о чем-то говорят?

— Откуда мне знать, — привычно отделил себя от Запретного берега Юго. Вздохнул, помялся и добавил: — Пурпур в главном узоре есть знак того, что купец ведет торг по поручению газура, никак не меньше. Желтая краска и зелень прожилок намекают на тяготение к северо-западным островам. Там, полагаю, живет его семья. Зачем вам мои домыслы?

— Роман читаешь?

— Пытаюсь. Нуднота. Но местами… — Юго смущенно повел плечами.

— Юнга! — возвысил голос капитан. — Бегом на южный причал. Хочу знать прежде порта, захомутает ли вздорная вдовушка одноглазого. Все понял?

— Еще как, — пискнул юнец. — Тайно вызнаю, подслушаю и разведаю.

— Просто погляди со стороны, — крикнул капитан, опасаясь избытка усердия. — Не чуди там! И нож оставь, мы в мирном порту, здесь пиратов совершенно нет и не предвидится даже к ночи… Вот торопыга!

Юнга уже греб к берегу на крошечной узкой лодочке, купленной ради забавы в далеком восточном порту. Капитан сокрушенно покачал головой и направился в свою каюту, проворчав невнятно про ранний обед и дурное настроение. Кок выглянул из люка, все разобрал и сгинул исполнять, позвав Юго. Дурное настроение предполагало особенно вкусный обед, а времени на готовку отведено мало: капитан желает откушать раньше обычного. Соорудив из бараньих ребер лодку и разрисовав соусами огромную тарелку под карту побережья Нагрока, кок и Юго остались довольны своей работой.

— Если б он пил хоть немного, я бы подал красное инкарское, — посетовал кок. — К баранине самое то, не находишь?

— Попробуй.

— Юго, ты с нами три года, тебе простительно не знать. Инкарис — вотчина его жены, ты соображай, что советуешь, — возмутился кок. — Нашего капитана отдали сухопутной крысе как трофей… Дэлькост нуждался в перевалах для переброски войск на юг, в сопредельное с Лозильо княжество. И папаша нынешнего короля воспользовался случаем и свел счеты с родом Тэль-Мар, лишив их возможности заключить выгодный брак и сравняться в знатности с королем, то есть права претендовать на трон.

— Так жена его что, страшнее и старше портовой Лореллы?

— Редкостная красавица, как я слышал, — вздохнул кок. — Он был совсем молод и смертельно влюблен, но едва дельце выгорело, девица сама ему объяснила, что мужик у нее имеется и два внебрачных ребенка, а кое-кто, если ему так припекло, может пристраиваться в семейку третьим лишним, но тогда очередной ребенок будет законным Тэль-Маром. Я ж его с младенчества знаю, понимаешь? Если б не море, спился бы наш капитан…

— Крыса

баба. — Юго припечатал кулаком стол.

— Зато наш капитан теперь принадлежит морю и не глядит в сторону берега, — грустно улыбнулся кок и погладил тесак. — Да мне, знаешь ли, на корабле куда лучше, чем в охране замка. Кто я там был? И что мы жрали на обед, тьфу…

Кок махнул рукой, подхватил блюдо и поволок в каюту капитана. Юго сунул под мышку хлебницу, поддел в левую руку два соусника, локтем прижал бутыль с маслом, на палец правой руки нацепил кружку для сока и побрел следом, кое-как удерживая на весу весь капитанский обед. При виде «мясного нэйва» с луковыми веслами и столь же овощной парусной оснасткой капитан взбодрился. Сам разобрал судно, оставив себе руль и киль, а прочее доверив уничтожить помощнику, боцману и иным приглашенным за стол доверенным людям. Все вместе обсудили три предложения по грузу.

Юго менял блюда и следил за заполнением бокалов, а заодно привычно приглядывал, не движется ли к кораблю какая лодка и не бродит ли по палубе невесть откуда свалившийся туда злоумышленник. Слова капитана о «месте за спиной» все еще гудели эхом мыслей. Юго прислушивался к себе и с горечью признавал: древняя кровь воистину непобедима. Если рядом есть достойный охраны человек, она пробуждается и норовит превратить ничего не подозревающего оримэо в настоящего стража-аоори, эдакого здоровенного и непререкаемого няньку… Прошлой осенью капитан попробовал было добыть из шкафчика джин и даже отхлебнул два глотка, поддавшись тоске затяжного ненастья, совпавшего с доставкой некоего письма. Юго уничтожил и бутыль, и письмо. Вдобавок крепко помял самого капитана, успевшего покинуть корабль и углубиться в изучение быта припортовых кабаков. С тех пор, вот ведь странное дело, плечи раздались еще шире, а привычка стоять за капитанской спиной дала повод многим счесть хмурого Юго охранником Тэль-Мара, присланным заботливым батюшкой-князем. А хуже всего то, что сдохла детская мечта обзавестись своим кораблем… Ни один аоори, самый грозный и огромный, за всю историю Древа не правил островами или храмом. Зато лучшие распоряжались газуром и араави, позволяя себе порой доходить до чтения властителям нотаций и раздачи подзатыльников, в последнем Юго теперь не сомневался.

— Она туда шасть! — с порога завопил юнга, нарушая чинное послеобеденное затишье за столом. — А он весь прямо ах, а она ему раз — и бумажку в нос, а он ей пальцем показал, а она ка-ак завопит, а еще этот, ну, второй, ему сказал что-то и он сразу сел, и она ему, ну, им обоим, значит…

— Вчера мне показалось, что наш юнга подрос, научился выговаривать слова по отдельности, не слепляя в комок, — огорчился капитан.

Повисла тишина. Юнга виновато развел руками, оглядел большой общий зал, засопел, повесил нос и принялся рассматривать драгоценный восточный ковер на полу. Помимо узора на лоснящемся шелке он заприметил и пыль на своих башмаках.

— Еще раз начни, — посоветовал боцман.

— Одноглазый как выслушал тетку, весь затрясся, — тусклым голосом сообщил «повзрослевший» юнга. — А она ему… Ну, она принесла бумагу. И поверенного привела. Долго сидели. Потом ушли на лодку, а я вообще не слышал, чтобы эти, запретные, хоть кого на лодку приглашали. Я дождался, пока тетка обратно нос высунет. Проследил, под карету ее залез. Слышал, как она сказала: передай, к ночи все устроится, и еще сказала про квартал старых рыбаков. Ну, чтобы эти его туда повезли, куда она им велела раньше, а я сюда, а она туда и… Капитан, ну ведь я же хорошо следил! Почему сразу «маленький»?