Безупречный враг. Дилогия
Шрифт:
— Но…
— Как мало у тебя оправданий, это даже мило, поскольку честно. Погодим с монаршим гневом. Как я сказал, у меня в этом деле свой интерес. Мне вдруг подумалось, что к весне у Лидии может не сохраниться и малых остатков репутации добропорядочной девицы. Ведь бывает и такое…
— Более чем ясно. — Поклон бывшего капитана стал еще глубже, а голос приобрел заинтересованную восторженность. — Ваше величество нашли мудрое решение.
Альбер поморщился, быстро глянул на слуг, плотным строем отгородивших обширное пространство палубы для королевской беседы без свидетелей. Глупости Тэль-Локта никто не слышал.
— Лучше б ты родился немым, — презрительно процедил король. — Ну как можно доверить дело олуху? Мы, солнцеподобный король, ничего не решаем.
— Преисполнился, — заверил Тэль-Локт, морща лоб и наконец-то начиная понимать свою роль. — Идеи есть. Для исполнения надобен чужой человек, совершенно чужой. Низший и ничтожный. Если поискать среди разоренных фамилий юга, можно без труда и в короткий срок подобрать годного.
— Уже что-то, — отметил король. — Только лучше взять нужное на севере. Эдакий полукровка с границы Нагрока, вот что мне видится.
Тэль-Локт быстро кивнул, теперь он слушал очень внимательно. Король добыл из рукава свиток, резким раздраженным жестом передал разжалованному. Помимо порванного капитанского патента в свитке имелся целый вексель солидного ростовщика — но кто мог увидеть это издали?
— Учти еще и особенное условие, имя ему Натэлла, — тихо и быстро сказал король. — Некоторые стервы должны быть на своем месте… Эта вроде и на месте, и не вполне удобна, она ловка.
— А что же мне…
— Боже, за что ты наказал род Тэль-Локтов такой изрядной порцией глупости? — громко вопросил король у пасмурных небес. Не дождавшись ответа, Альбер сменил красивую патетическую позу на более простую, толкнул носком башмака саблю разжалованного Тэль-Локта и презрительно скривился: — Ничтожество… Не мешай помощнику довести разбитый штормом корабль в порт. Оттуда ты отправишься к новому месту службы. Бумаги уже готовы. Золото по векселю получишь на берегу, тебя ждут. По весне, если шутка окажется занятной, кошель повторно раздобреет. Но если ты разочаруешь меня…
Король стукнул по палубе тростью, завершая, а вернее красиво обрывая разговор. Слуга с поклоном подал плащ, Альбер позволил набросить затканную золотом ткань на свои плечи и удалился величественной походкой.
Тэль-Локт неуверенно разогнулся, мрачно глянул на «Гончую луны», ставящую паруса. Характер двоюродного брата короля ничуть не мягче, нежели у самого Альбера. Делаться врагом Мироша Гравра едва ли разумно. Получить в смертельные недруги еще и старого князя Тэль-Дарга не согласится и полный олух. Хотя… Тэль-Дарг увлечен новым «особым условием», что может быть на руку исполнителю деликатного поручения короля. У Мироша Гравра тоже нет поводов враждовать с Тэль-Локтами. Еще и спасибо скажет: теперь у принца новый интерес — смуглая тоненькая девушка, действительно необычная и очаровательная. По всему видно: кузен короля вьется вокруг нее, он и думать забыл о прежних обязательствах. Вроде бы он и прежде не спешил исполнять свой долг перед Тэль-Даргами, а возможно, полагал этот долг обузой…
Тэль-Локт приободрился и плотнее сжал вексель. Поручение короля обещало немалые выгоды и некоторые осложнения. Но неприятности, скорее всего, неопасны и, вполне возможно, обойдут исполнителя стороной.
Глава 9
Стоило вернуться в родные места, отдохнуть душой, погрузиться в покой — и долгожданный сон посетил, как обычно. Здесь, дома, он украшал ночные грезы особенно часто. Самый красивый на свете сон, удивительный, волшебный…
Сон всегда начинался одинаково. Она поднимается из черно-синей глубины к сиянию золотого света, смотрит вверх. По поверхности бегут мелкие волны, они отражаются рябью теней на лице, и все тело покрывает волшебный узор перламутрового сияния, сотканный мимолетными штрихами, переменчивый, завораживающий.
Она поднимается все выше, трепещет и стремительно летит. Душа полна радостью. Ледяные струи течения смешиваются с теплыми водами верхних слоев, образуют перламутровый вихрь, наполненный светом и украшенный прозрачными жемчужинами воздушных пузырьков.
Нити водорослей, как ленты, танцуют и обвивают тело. Руки в створчатых широких браслетах из многоцветного жемчуга и перламутра тянутся к свету. Наконец пальцы прорывают пленку поверхности.
Она с плеском выпрыгивает высоко в теплый воздух летнего полудня. На миг тело пронизывает ужас чуждости солнца и воздуха. Кожа сохнет, дыхание пресекается, глаза невольно закрываются, спасаясь от вывернувшегося, исказившего все свои пропорции мира. Затем страх уходит, восприятие меняется, потому что сама она тоже становится иной. Глаза приспосабливаются, слух обретает четкость. Кожа темнеет, вспоминая свой загар и восстанавливая мягкую бархатистость. Серебряный хвост изгибается, с него падают в воду тяжелые капли-чешуйки.
Потом она ныряет, затаив дыхание, скользит под самой пленкой поверхности, выгибая воду над собой. Одним движением достигает берега, хохоча и задыхаясь от восторга. Движение вверх лучше полета. А воздух — это и вовсе чудо! Она выходит на берег, ловко выбирает лилии из волос и оставляет их плавать в воде, ведь речные цветы не способны жить вне озера. Ноги — теперь уже ноги — ступают уверенно. Кожа нежится в тепле солнца.
Неповторимая радость, такую вроде бы и придумать нельзя, но сон добр и дарует ее всякий раз: хоть на миг она осознает себя принадлежащей двум мирам, воде и воздуху. Она равно свободна здесь и там, равно родственна глубинам и суше… Ей везет, чудо сна возвращается снова и снова, наполняясь подробностями. Недавно стало понятно: пруд, а точнее, озеро, не морок или наваждение, а самый настоящий водоем во владениях отца. Он расположен недалеко от замка, в горах. Было совсем несложно устроить удобную и занятную поездку туда, так хотелось глянуть на волшебное озеро из сна. Она долго откладывала планы, втайне опасаясь разочарования. Но вот решилась и съездила… И узнала. Искупалась, удивляясь совершенно полной и подробной подлинности своего сна. На законных и знакомых с детства местах есть настоящие белые скалы, на дне перебирают песок ледяные ключи, журчит веселый водопадик ручья, прыгающего с камня на камень. Все есть, все настоящее.
— Диль, ты улыбаешься. Значит, опять ты ныряла во сне, — шепнул в ухо голос брата. — С возвращением, малыш. Я тебя ждал.
— Левин, — обрадовалась Лидия, шаря рукой по краю кровати.
Брат сидел на полу. Старший, любимый и вообще самый наилучший. Таких не бывает даже в несравненном озерном сне! С Левином всегда замечательно. Не зря столько сил истрачено на уговоры отца и его жены, не зря пришлось день за днем умолять, спорить и капризничать. Она дома, в полузабытом краю детства, и Левин здесь.
— Левин Тэль-Дарг, у тебя в замке страшный беспорядок, — укорила Лидия брата, зевая и потягиваясь. — Я приехала вчера ночью и едва нашла даже веник. Как не стыдно князю держать в своих покоях веник с паутиной?
— Замок? — поразился брат. — Остальные зовут это строение избушкой. Я ведь хоть и старший кузен, но отнюдь не наследник. Диль, я даже не князь, ты спросонья все путаешь. Моя мама, как тебе должно быть известно, родная сестра твоего папы, но, к сожалению, она вышла замуж весьма неосмотрительно — по любви. Соответственно, я утратил право именоваться наследным именем, я не Тэль-Дарг, а всего лишь де Бирн, как и мой папа.