Безутешные
Шрифт:
Тихий голос попутчика, а также легкое покачивание автобуса, катившего по шоссе, удивительным образом помогли мне расслабиться. С самого начала речи я прикрыл глаза, а теперь, поглубже устроившись в кресле, блаженно задремал.
Сквозь сон я ощутил, что Борис теребит меня за плечо:
– Нам выходить, – повторял он.
Очнувшись, я понял, что автобус стоит на месте, а единственные оставшиеся пассажиры – это мы. Водитель поднялся со своего места и терпеливо ждал, когда мы выйдем. Мы направились к двери, а водитель сказал:
– Остерегайтесь. Холод там собачий. На мой взгляд, озеро нужно бы засыпать. От него одни неприятности. Каждый год бывает несколько утопленников. Допустим, часть из них самоубийцы – и не будь озера, они нашли бы другой способ свести счеты с жизнью, еще похлеще. Но все же мое мнение – озеро нужно засыпать.
– Да, – отозвался я. – Очевидно, мнения существуют разные. Я приезжий, так что стараюсь не вмешиваться.
– Очень мудро, сэр. Ну что ж, желаю хорошо провести день. Счастливо поразвлечься, молодой человек! – С этими словами он помахал Борису рукой.
Мы с Борисом вышли, автобус тронулся, а мы стали осматриваться. Мы стояли на внешнем краю обширной бетонной чаши. Немного поодаль, в центре чаши, виднелось искусственное озеро в форме почки, что делало его гигантским подобием обычного плавательного бассейна, каким в свое время, говорят, увлекались голливудские звезды. Я восхитился тем, как озеро, размерами с целый квартал, гордо демонстрировало свое искусственное происхождение. Нигде не росло ни травинки. Даже тоненькие деревца, которыми были утыканы края бетонных склонов, помещались в стальных кадках, а те, в свою очередь, – в аккуратных углублениях. Со всех сторон на эту картину глядели бесчисленные однообразные окна высоких многоквартирных домов. Я заметил, что фасады домов слегка изогнуты и образуют непрерывное круговое обрамление, отчего это место походило на стадион. Однако жильцов этого множества квартир (а их, как я предположил, было не меньше четырех сотен) что-то не было видно. Я заметил только двух-трех человек, быстро прошедших по противоположному берегу: мужчину с собакой, женщину с детской коляской. Очевидно, местная атмосфера почему-то не располагала к прогулкам. Не зря водитель автобуса предупреждал нас о неблагоприятных особенностях здешнего микроклимата. Вот и сейчас над озером дул резкий ветер.
– Ну что ж, Борис, – произнес я, – давай двигаться! Но мальчик, казалось, потерял всякий интерес к тому, что нас ожидало. Он уставил пустой взгляд на озеро и не сходил с места. Я повернулся к домам позади нас и, стараясь придать своей походке упругость, сделал несколько шагов, но тут же вспомнил, что понятия не имею, где находится нужная квартира.
– Борис, что же ты стоишь? Ну же, веди меня! Борис со вздохом двинулся вперед. Следуя за ним, я одолел несколько маршей бетонной лестницы. Когда мы, приближаясь к очередному маршу, огибали угол, мальчик внезапно испустил боевой клич и принял воинственную позу. Я вздрогнул, но тут же убедился, что противник существует только в воображении Бориса.
– Молодец, – отозвался я.
Та же сцена стала повторяться перед каждым поворотом. Затем, к моему облегчению (я начал выдыхаться), Борис свернул на галерею. Сверху еще больше бросалось в глаза, что у озера форма почки. В тускло-белых облаках не было и просвета; хотя галерея была крытой (над ней, вероятно, располагались еще две или три других), она плохо защищала от ветра – и его резкие порывы едва не сбивали нас с ног. Слева располагались квартиры; к ним, как мостики, перекинутые через ров, вели короткие бетонные лесенки. Некоторые поднимались к дверям квартир, другие спускались. По дороге я всматривался в каждую дверь, но почти сразу обнаружил, что ни одна из них не вызывает в моем мозгу даже проблеска воспоминаний. Я сдался и стал смотреть на озеро.
Борис, все время опережавший меня на несколько шагов, судя по всему, вновь загорелся интересом к нашему предприятию. Он все быстрее шептал что-то себе под нос, затем начал подпрыгивать на ходу, изображая удары каратэ, и стук его подошв отдавался каждый раз громким эхом. Однако криков, как прежде на лестнице, он не издавал, и я не стал его одергивать, тем более что мы не встретили до сих пор в галерее ни единой живой души.
Вскоре я вновь случайно глянул на озеро и удивился тому, что в этот раз смотрю на него под совершенно иным углом. Только сейчас я понял, что галерея описывает круг вдоль всего микрорайона. Мы могли бы ходить так, кругами, бесконечно долго. Я посмотрел на Бориса, который, старательно повторяя боевые трюки, спешил впереди, и мне подумалось, что он, возможно, помнит дорогу не лучше, чем я. В самом деле, я далеко не оптимальным образом спланировал эту поездку. Следовало, по меньшей мере, созвониться предварительно с новыми обитателями квартиры. В конце концов, если поразмыслить, почему я решил, что они будут нам рады? Меня стали одолевать сомнения.
– Борис! – крикнул я. – Надеюсь, ты следишь за дорогой? Не хотелось бы пропустить нужную дверь.
Не переставая яростно бормотать, Борис обернулся ко мне, потом помчался дальше, снова проделывая приемы каратэ.
Наконец меня осенило, что мы идем слишком долго. Взглянув вниз, на озеро, я убедился, что мы успели описать полный круг. Борис по-прежнему шагал впереди и усердно бормотал.
– Послушай, Борис! – окликнул я его. – Погоди! Он остановился и, когда я подошел, окинул меня хмурым взглядом.
– Борис, – заговорил я мягко, – ты уверен, что помнишь дорогу?
Он пожал плечами и отвел глаза в сторону. Потом произнес, запинаясь:
– Конечно, помню.
– Но мы, похоже, ходим по кругу.
Борис опять пожал плечами. Он сосредоточил внимание на своем ботинке, поворачивая его то так, то эдак. Наконец сказал:
– Они ведь не выбросили Номер Девять, как ты думаешь?
– Думаю, что нет. Он лежал в довольно солидной коробке. Такие вещи не выбрасывают. Кладут куда-нибудь, скажем, на верхнюю полку.
Мгновение Борис продолжал рассматривать свой ботинок. Потом произнес:
– Мы прошли мимо. Целых два раза.
– Что? Ты хочешь сказать, что мы бесцельно бродим тут кругами, продуваемые ледяным ветром? Почему ты молчал, Борис? Мне непонятно.
Борис безмолвно продолжал шаркать ботинком.
– Ну что, вернемся назад? Или будем кружить дальше?
Борис вздохнул и на несколько секунд погрузился в размышления. Потом поднял глаза и сказал:
– Ладно. Она сзади. Мы ее только что прошли. Мы вернулись на несколько шагов. Вскоре Борис остановился у одной из лесенок и бросил быстрый взгляд на дверь квартиры. Почти тотчас же отвернулся и снова принялся изучать свой ботинок.
– Ага, – произнес я, пристально рассматривая дверь. Покрытая голубой краской, она практически ничем не отличалась от прочих, и у меня при виде ее не зашевелилось никаких воспоминаний.
Борис через плечо еще раз оглядел дверь, снова отвернулся и принялся носком ботинка пинать землю. Некоторое время я стоял у подножия лестницы, не зная, на что решиться. Наконец сказал:
– Борис, не мог бы ты чуточку подождать? Я поднимусь и узнаю, дома ли хозяева.
Мальчик продолжал ковырять ботинком землю. Я поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Ответа не было. Постучав еще раз столь же безрезультатно, я прижал нос к небольшой стеклянной вставке. Стекло было матовым, и я ничего не увидел.