Безвременье. Империя Невидимых
Шрифт:
Товиус радостно пожал руку друга и похлопал по плечу. Билл и Ник последовали его примеру, а Лея скромно обняла его, поцеловав по-дружески в щёчку. И только тут ребята заметили, что Ланимер был мрачнее тучи. Он стоял с таким видом, будто даже не понимал где находится, и что с ним происходит. Бледный, с отсутствующим взглядом, он приветственно кивнул головой и изобразил на лице подобие улыбки.
— Что случилось? — не понял Товиус и тут же пошутил: — Ты что, привидение увидел?
— Можно и так сказать, — устало улыбнулся Ланимер.
Он даже не обернулся, когда сзади него
— Я не нашёл гобелен, — произнёс он деловым тоном. — Надеюсь, что кто-то из вас был более удачлив.
— Сложно назвать это удачей, — отозвался Ник, — но я нашёл его…
Не дав договорить другу, Ланимер тут же сказал:
— Это очень хорошо. Я не намерен задерживаться здесь надолго. Поэтому предлагаю незамедлительно вернуться в Безвременье. В харчевне Домиан передаст нам половину Купюры, и мы благополучно забудем о нашем пребывании в Гобелении.
Девять пар ничего не понимающих глаз уставились на Ланимера. То он готовился пожить здесь немного, велев построить надёжный дом, а то даже ночевать в нём не собирается…
— Да что с тобой? — не выдержала Лея и, ухватив его за плечо, развернула к себе. — Ты ведёшь себя настолько странно, что я даже не знаю что и думать!
Он воззрился на неё колючим взглядом и проронил:
— Лея, здесь не думать надо, а убираться прочь из этого идиотского мира, в котором не действует магия и где местные жители только и мечтают, чтобы увидеть нас болтающимися в петле! — небрежно бросил он в ответ.
Гневная речь и ледяной тон заставили всех подумать, что Ланимер столкнулся с кем-то из аборигенов и теперь опасается нашествия на их обитель.
— Если сюда кто-нибудь сунется, то мы отразим атаку, — заверил его Товиус.
Ланимер угрюмо посмотрел на него и тут же сказал:
— А если мы сейчас же вернёмся в Безвременье, то ничего отражать не придётся.
— Но мы не можем вернуться! — в отчаянии воскликнула Лея. Ланимер даже не выслушал, что случилось с гобеленом, а сам пытается командовать! — Да пойми ты, Ланимер, гобелен настолько повреждён, что с его помощью попасть в Безвременье невозможно!
Казалось, что услышанное заставило Ланимера окунуться в реальность. Он дёрнулся, как от пощёчины. Пару раз моргнул. Затем обвёл всех удивлённым взглядом и мрачно уставился на Лею.
— Что случилось с гобеленом? Покажите его мне! — тут же повелел он.
Ник развернул жалкие ошмётки полотна.
— Мммда… — скорбно протянул Ланимер, сокрушённо глядя на ветхие клочки. — Похоже, мы застряли здесь надолго.
Его плечи опустились, будто груз проблемы всем своим весом лёг на Ланимера.
— Мы что-нибудь придумаем, — вмешалась Юля, пытаясь заразить своим оптимизмом окружающих. При этом её карие глаза с зелёными вкраплениями заблестели надеждой. — Я не верю, что обратного пути нет. Он есть! Просто мы пока о нём не знаем.
Ланимер молча покачал головой, исподлобья покосившись на бледную, как смерть, Диану, и поудобнее примостился у костра.
— Пока давайте поспим, а утром подумаем, что нам делать, — сказал он, скидывая обувь.
Ноги, растёртые до крови, болели невыносимо. Но эта боль была ничем по сравнению с той болью, которая обжигала его душу.
Собравшись у костра, семеро парней пытались найти выход из создавшейся ситуации. Последние несколько дней они пробовали вернуться с помощью остатков гобелена в Безвременье. Когда это не получилось, они задумали своими силами восстановить былую целостность полотна, но это оказалось не столь просто, как хотелось бы.
Пока парни совещались, Лея с Юлей готовили обед, стараясь не упускать нить разговора. Диана налила в плошки ароматный чай и раздала всем присутствующим.
Холодным и циничным взглядом Ланимер проводил Диану, которая старательно делала равнодушный вид. Ей было горько и обидно, что он даже не захотел выслушать её объяснений. Она не чувствовала своей вины в создавшемся положении, и поэтому назло Ланимеру вела себя непринуждённо и весело. Почему он такой упрямый? Неужели так трудно было разобраться в ситуации?
Все давно уже поняли, что между влюблёнными произошла размолвка, но Тёмных это очень даже устраивало. Наконец-то Ланимер вновь стал таким, каким был все четыреста лет — холодным и жёстким вожаком. Он нехотя переносил соседство Домиана и его друзей. Казалось, что Ланимер стал даже ещё более нетерпим к Светлым, чем был до этого. Он всячески пренебрегал обществом Светлых, и только лишь Жан с Юлей пользовались его благодушием. С ними он мог быть развязным и весёлым. Но стоило в компании показаться Диане или Саше, как Ланимер становился колким и невыносимым. Казалось, что он ненавидит эту парочку.
На самом же деле его душа рвалась в клочья, когда он видел Диану. Он был бы рад дружескому общению с ней, но самолюбие не позволяло юноше сойти с пьедестала оскорблённого гордеца. Ради Дианы Ланимер готов бы умереть, но не готов был делить её с кем-то.
Его чувства к ней были сильны настолько, что он стал ощущать свою зависимость от них. Любовь делала его уязвимым и слабым. Осознав это, он твёрдо решил сделать всё возможное, чтобы забыть девушку.
Вскоре после своего появления в лагере, Ланимер понял, что между Сашей и Дианой нет никаких романтических отношений, но горечь обиды не отпускала его. Он помнил, как возвращался к друзьям в предвкушении встречи с любимой. Во время своего отсутствия он думал только о ней. Именно её образ сопровождал его все эти дни, когда он бродил в поисках гобелена. Но увиденная сцена поцелуя глубоко ранила Ланимера.
Что бы не творилось у него в душе, он понимал, что ситуация с гобеленом требовала повышенного внимания. Как бы он не ненавидел Домиана, он не мог не ценить его ум и дальновидность, поэтому все решения, касательные их пребывания в Гобелении, принимались сообща.
И вот семеро парней сидели у костра, обсуждая положение.
— Раз мы не можем вернуться тем же путём, которым прибыли сюда, то следует найти альтернативный метод перемещения в Безвременье, — высказался Жан, принимая из рук Дианы горячий чай, и подул на него, охлаждая.