Беззвёздная дорога
Шрифт:
— Я отдал его там, за пределами Мира тому, кого я считал Олорином Митрандиром, и он сказал, что его отдадут снова тому, кто в нём нуждается. И всё же, — он остановился, — всё же теперь я задаюсь вопросом: а он ли это был…
Он не понимал, что думает об этом, покуда не сказал это вслух. Это ведь был волшебник Гэндальф. Он был почти уверен. Но как бы он смог попасть туда?
— Это воистину мог быть Митрандир! — сказала Галадриэль. — Ибо он побывал за пределами Мира, и Время не имеет там значения. Но может быть всё-таки и нет. — И её улыбка стала шире: казалось, она вот-вот рассмеётся. Фингон смотрел на неё не без удивления, и понял, что вполне справедливо то, что говорили многие: изо всех нолдор Галадриэль из дома Финарфина подошла ближе всего к тому, чем должен был бы быть Феанор. Ибо дух её был велик, и вся красота её облика была лишь зеркалом красоты её мысли, и в ней был свет, который не погасило пребывание в Средиземье. Этот свет даже стал сильнее. Тьма давила на неё бессчётными годами, и она пришла к познанию истинной ценности Света, более глубокому, чем у любого другого живого существа; и она прошла через искушение, и не пала.
— Значит, мою звезду снова отдали кому-то. Пусть же она попадёт к тому, кто в ней нуждается! — сказала она. — Ибо именно для этого я сотворила её. Может быть, наш кузен Маглор обретёт её на берегу моря; а быть может, какой-нибудь смертный, ещё не родившийся в мир, принесёт её свет в тёмные места, о которых мы не знаем. У Финрода будут свои теории. Я думаю, я должна довольствоваться надеждой.
— И я тоже, — сказал Фингон. В душе он подумал о близнецах.
Гэндальф снова вышел на улицу с двумя хоббитами; все они были нагружены тарелками с сэндвичами, и все сели пить чай на лужайке. Сэндвичей было столько, что несколько ещё осталось, когда Элронд и Маэдрос вернулись после своего разговора один на один. Элронд был совсем спокоен, а Маэдрос выглядел потрясённым — но не несчастным. Элронд уселся на траву между Фингоном и Галадриэлью.
— Ты действительно встретил моего брата? — спросил он.
— Да! — сказал Фингон. — Он убил дракона.
— Про это-то было не обязательно мне говорить, — уверил его Элронд. — Конечно же, убил.
***
Хоббиты разместили Фингона и Маэдроса в одной комнате, за что Фингон был им признателен.
— Ладно, не надо об этом! — твёрдо сказал Сэм, когда Фингон попытался его поблагодарить. Очевидно, он прекрасно понимал, почему Фингон предпочитает не выпускать Маэдроса надолго из виду. Фродо, казалось, всё это забавляло, и он совсем ничего об этом не сказал.
Маэдрос много спал, особенно на первых порах. Его лицо скоро перестало быть таким измождённым; пустота в глазах ушла медленнее. Вскоре он стал лучше есть, хотя всё ещё оставался совсем тощим. Волосы у него начали скоро отрастать, медные и серебряные, и Фингону они нравились всё больше и больше. Он боялся, что они злоупотребляют гостеприимством хоббитов, но Фродо настаивал — ничего подобного!
— На самом деле для нас очень удобно, что вы тут, — сказал он. — Вы можете подать и принести, и поднять тяжёлые вещи, и кое-что прополоть, и мы за это весьма признательны. Именно поэтому ваш брат и кузен приходили к нам почти каждый день до того, как вы вернулись, знаете ли. Сэм и я постарели, и мы оба стали дряхлыми; особенно Сэм, хотя он этого и не признает! Он ведь, думаю, старше меня, хотя я и прожил дольше, если считать только года. Мне кажется, как будто жизнь моя остановилась, когда Бильбо умер, и началась снова только когда Сэм прибыл на Запад. За последине восемь лет я жил больше, чем мне удалось прожить за пятьдесят до этого! Но Сэм прожил много долгих и полных лет в Шире, и он был и отцом, и дедом, и садовником, и мэром, и делал много чего ещё; не в последнюю очередь был он и моряком: можете быть уверены, что это дело совсем не в его вкусе, но всё-таки он поплыл по Морю, чтобы снова найти меня, и я несказанно рад этому! Но он ведь стар. Оба мы стары, и, может быть, я протяну дольше, но Сэм дряхлеет. Вы можете оставаться у нас столько, сколько захотите — столько, сколько вам нужно. Ведь нас так хорошо тут приняли, и мы так рады принимать у себя вас. А когда вы уйдёте, думаю, уйдём и мы. Нам осталось лишь ещё одно путешествие.
— Не так же скоро! — сказал Фингон. Эта мысль заставила его скорбеть. — Разве это не добрая страна?
— Лучшая в мире! — сказал Фродо. — Но мы на самом деле здесь и сами гости, и плох тот гость, что остаётся насовсем. И на самом деле страна эта так хороша, что для смертного это уж немного слишком. Именно поэтому Бильбо и я попросили себе дом так далеко на востоке, как только можно! Жить в Бессмертных землях — всё равно, что прийти в гости в дом, где на столе никогда не бывает пусто: вся еда такая изобильная и хорошая, как только может пожелать хоббит, и всё время есть ещё — и ещё — и ещё — и как только ты думаешь, что уже наелся, и больше ни кусочка не проглотишь, кто-то приносит ещё и сливовый кекс! А тут даже самому решительному хоббиту больше кекса не съесть. Правда ведь, Сэм?
Сэм как раз только что вошёл. Сегодня он шёл с палочкой. Фингон быстро подошёл к нему, чтобы помочь сесть в кресло.
— Никого из моих детей не воспитывали для того, чтобы они только набивали себе желудок! — сказал Сэм, усевшись. — Ешь хорошо, когда придёт для этого время, и скажи спасибо, когда наешься — вот хорошие манеры в Шире. А о чём речь-то?
— Я как раз объяснял, почему Запад похож на сливовый кекс.
Сэм выглядел поражённым.
— Вот именно так, Фродо, — сказал он, — я и сам бы лучше выразить не мог. Ну да, конечно, не мог, потому что я не имел с этим всем дела так, как ты!
— Ладно, Сэм, это же ты поэт, а не я!
— Да не поэт я, — сказал Сэм с упрёком. — Может, срифмовать иногда могу — и всё!
Фингон рассмеялся. Это была весёлая пара стариков. И ему стало ещё грустнее, когда он подумал об их уходе. Ему казалось, что будет очень жаль, если этот дом — такой домашний — останется пустым. Однако Фродо объяснил Сэму, о чём он говорил с Фингоном, и Сэм закивал.
— И чем дальше идёшь в эту страну, тем она богаче, — сказал Фродо. — Хотя мне бы хотелось на неё посмотреть: может быть, в горы отправиться до того, как умру! Но я подумал, что лучше мне оставаться на восточном берегу и подождать твоего прибытия, прежде чем отправиться.
— Но, мой дорогой Фродо, ты же не мог знать, что я прибуду! — сказал Сэм.
— Нет, — сказал Фродо, — но я надеялся! В любом случае, — продолжил он, обернувшись к Фингону, — да, да, оставайтесь столько, сколько захотите, мы очень рады, что вы тут; а когда пойдёте, значит, пойдёте, а потом и мы будем собираться в дорогу. И на самом деле, Сэм, я знал, что ты придёшь. Даже после всех этих лет я не верю, что ты отпустишь меня в какое бы то ни было путешествие одного!
— «Не оставляй его!» — вот и всё, что сказал Сэм, но его морщинистое лицо расплылось в улыбке. — Я много прожил, и моя Рози ушла раньше меня. Но знаешь, я бы хотел сначала посмотреть горы.
Они продолжали болтать друг с другом, планируя своё путешествие, и вскоре Фродо встал и принёс Сэму несколько карт, чтобы тот посмотрел на них. В конце концов, Фингон тихо выскользнул из комнаты, оставив хоббитов говорить о Тирионе и Валмаре, о прекрасном Лориэне и садах Яванны; о местах, которые Фингон почти что уже начал снова считать обычными, но которые для хоббитов были лишь дивными именами. В задумчивости он прошёл по коридору в комнату, которую делил с Маэдросом.
Маэдрос снова спал. В эти дни он спал так, как если бы это было величайшей роскошью в мире — лежать так, когда тебя никто не беспокоит, часами, и он хотел полностью воспользоваться этим, пока мог. В комнате было две постели, но Фингон лёг на кровать Маэдроса рядом с ним и обвил рукой его талию. Кончики волос Маэдроса щекотали ему лицо, но Фингон лишь придвинулся ближе и закрыл глаза. Маэдрос пошевелился и вопросительно позвал его по имени.
— Да ничего, — сказал Фингон.
— Совсем не ничего, — ответил Маэдрос и повернулся. На глаза ему упали седые пряди. Фингон поднял руку и отвёл их назад. Маэдрос серьёзно посмотрел на него.
— Что случилось?
Фингон замолчал на мгновение. Потом он рассказал ему про хоббитов и про то путешествие, которое они планировали. У Маэдроса тоже стал печальный вид, когда он понял. Он полюбил их добрых хозяев так же, как и сам Фингон. Фингон время от времени слышал, как он говорит с Фродо до поздней ночи.