Бич Божий

Шведов Сергей Владимирович

– У магистра Литория и дукса Пасцентия сил вдвое больше. Поражение от готов, о котором трубят в Медиолане, это всего лишь уловка, дабы выманить в Галлию Аэция. Мы готовим ему сюрприз под Арлем. Смею тебя уверить, высокородный Авит, у сына патрикия Сара нет шансов на победу. Литорий войдет в Медиолан во главе армии и продиктует Галле Плацидии свои условия.

Надо отдать должное Намициану, кое-какой опыт организации заговоров он действительно приобрел. Впрочем, в данном случае вдохновителем заговора был все-таки не сенатор, а сиятельный Литорий, незаурядный, судя по всему, стратег. Магистр пехоты метил в соправители юного императора и, надо признать, сделал очень многое, чтобы им стать.

– Так ты считаешь, сенатор, что

мне следует отправиться в Арль? – спросил комит.

– Ни в коем случае, высокородный Авит, ты и твои агенты понадобитесь мне здесь. Как только до Медиолана дойдет весть о победе Литория, мы должны устранить Пульхерию и изолировать императрицу. В противном случае магистру пехоты придется брать столицу империи штурмом, что, согласись, чревато большими издержками.

– А у нас хватит на это сил, сенатор?

– Так я ведь главного тебе не сказал, высокородный Авит, – понизил голос почти до шепота Рутилий. – Доместик гвардейской схолы высокородный Корнелий на нашей стороне. Точнее, на стороне божественного Валентиниана. Смею тебя уверить, друг мой, на сей раз осечек не будет. Мы объединим все наши силы вокруг Литория и сумеем наконец дать отпор варварам, обложившим империю со всех сторон.

– Ну что ж, – сказал Авит, поднимаясь с кресла, – да поможет нам Бог.

Литорий расположил свои легионы в десяти милях от Арля. Место было выбрано удачное как для решающей битвы, так и для возможного отступления. Магистр пехоты не торопился бросать легионы ни против Аэция, ни против готов. Он собирался столкнуть своих противников лбами, чтобы потом отпраздновать победу на их костях. Трибуны с удивлением наблюдали за маневрами магистра, но посвящать их в свои планы Литорий не собирался. Достаточно и того, что о его стратегическом замысле осведомлены дукс Пасцентий и магистр конницы Петроний. Именно им предстоит решить едва ли не главную задачу предстоящей кампании. Они должны выманить готов рекса Тудора на себя, навязать им битву, а потом обратиться в бегство, предоставив Аэцию возможность явить миру свои полководческие таланты. Очень может быть, что префект Галлии одержит свою очередную победу, но воспользуется ее плодами совсем другой человек. Литорий отдавал себе отчет, что обмануть такого умного и осторожного противника, как Аэций, будет совсем непросто. Но в данном случае судьба преподнесла ему ценный подарок в лице комита Ратмира. Почему префект Галлии послал к магистру именно этого вздорного юнца, сказать трудно. Скорее всего, Аэций поверил, что под началом Литория осталось так мало сил, что всерьез рассчитывать на них в предстоящей битве с готами не приходится. Конечно, будь на месте высокородного Ратмира седой ветеран, он почти наверняка раскрыл бы хитрость магистра пехоты, занизившего численность своих легионеров в пять раз. Но ныне в комитах ходят зеленые юнцы, если и способные отличится, то только в постели перезрелых матрон, а не на поле брани.

– Префект Аэций полагал, что ты способен выставить по меньшей мере пять легионов, сиятельный Литорий.

– Увы, комит, мне не удалось набрать и двух тысяч пехотинцев, да и те мало пригодны для войны, – развел руками Литорий. – В лучшем случае они способны выполнять лишь вспомогательные функции.

– Прискорбно, – вздохнул Ратмир, оглядывая просторный шатер магистра пехоты. – Рекс Тудор привел к берегам Роны более тридцати тысяч человек.

– Я уже выслал навстречу готам все имеющиеся у нас силы. Под началом дукса Пасцентия десять легионов пехоты и три тысячи клибонариев. Если они и задержат Тудора, рвущегося к Арлю, то ненадолго.

– У тебя вино найдется? – доверительно склонился к Литорию Ратмир. – В горле першит от пыли.

К походам смазливый юноша явно не привык. Это было видно и по его побледневшему лицу, и по вялым движениям молодого тела, и даже по тому, как он сидел на походной лавке. Видимо, незадачливый комит отбил ягодицы за время долгой скачки. С такими

вояками у Великого Рима скоро не останется провинций, и благородным патрикиям придется служить на конюшнях варварских вождей. Вино у Литория было, и он не замедлил поделиться им с изнеженным гостем. Выставленный на стол кувшин опустел с невероятной скоростью. А ведь за столом сидело только два человека. Солдат из комита Ратмира, судя по всему, никакой, зато он подает большие надежды как пьяница и обжора. Осушить подряд четыре кубка – такое не каждому зрелому мужу под силу. Литорий выпил вдвое меньше гостя, но все же почувствовал легкое головокружение.

– Говорят, магистр, что ты убил кудесника одного из венедских богов? – спросил неожиданно Ратмир.

– Орест проболтался? – нахмурился Литорий.

– Русы Кия приговорили тебя к смерти.

– Ты и это знаешь, юный комит, – процедил сквозь зубы магистр, с ненавистью глядя на собеседника.

– Знаю, сиятельный Литорий, поскольку именно мне они поручили привести в исполнение свой приговор.

– Щенок! – засмеялся магистр, но неожиданно поперхнулся.

– Да, Литорий, – кивнул Ратмир, – это я тебя отравил. В довершение ко всему ты оказался еще и предателем. Ты предал императрицу Плацидию, которая доверила тебе римскую армию. Ты приготовил ловушку для префекта Аэция. И, наконец, ты собрался убить мою мать. Согласись, такое количество грехов слишком много для одной души.

– Он был прав, – прохрипел Литорий.

– Кто он?

– Рутилий. Ты действительно отродье дьявола. Будь ты трижды проклят.

– Мне жаль, магистр, что ты использовал время, отпущенное мною и богом, для проклятья, а не для молитвы, – спокойно сказал Ратмир, поднимаясь из-за стола. – В аду тебя заждались.

Рука Литория потянулась к мечу, лежащему на соседней лавке, но это движение стало последним в жизни магистра. Мертвое тело сползло с лавки на землю, и Ратмир, направляясь к выходу из шатра, брезгливо его обошел. Трибун Феликс подвел юному комиту коня. Ратмир вскочил в седло и вскинул над головой руку, требуя внимания. Командиры легионов, спешившие к шатру магистра, замерли в ожидании.

– Магистр Литорий казнен мною за измену. Такова воля божественной Плацидии и префекта Аэция. В битву вас поведу я, трибуны. Кто не согласен – два шага вперед.

Наглость юнца потрясла закаленных в битвах ветеранов. И, возможно, именно поэтому вперед шагнули только двое. Они же и пали бездыханными на зеленую лужайку перед шатром. У комита Ратмира оказалась твердая рука. Окровавленный меч взметнулся к небу, словно призывая его в свидетели:

– Так будет со всеми, кто нарушит клятву, данную императору и Великому Риму.

За спиной высокородного Ратмира было всего двадцать клибонариев во главе с верным псом Аэция Феликсом, за спинами трибунов – десять тысяч легионеров. Но никто не шелохнулся, никто не обронил ни единого слова. Никто не рискнул произнести роковые слова.

– Стройте легионы, трибуны. Я сказал.

Весть о победе Литория сенатору Намициану привез магистр конницы Петроний. В Медиолан он проник на исходе дня, а во дворец Паладия явился под покровом ночи. Рутилий, приготовившийся ко сну, едва не выскочил из спальни голым, но вовремя спохватился. Петрония уже проводили в покои хозяина, и заспанный Паладий угощал магистра конницы вином.

– Победа, сенаторы! – прохрипел Петроний. – Полная и окончательная. Префект Аэций пал в битве с готами. Но это, как вы понимаете, официальная версия. На самом деле его убил трибун Флорин. Готы Тудора ушли в Аквитанию. Литорий во главе легионов движется на Медиолан. Теперь черед за вами.

– Дождались! – в один голос ахнули Паладий и Рутилий, правда, один ахнул от страха, а другой от восторга.

– Немедленно пошли людей к комиту Авиту и доместику Корнелию, – прикрикнул на замешкавшегося хозяина Рутилий. – Мы не можем потерять ни единого мгновения.