Бич сновидений
Шрифт:
— Пойду, посмотрю через сон.
Нестор неожиданно поднялся, решительно взял книгу и заявил:
— Не дорос еще такое смотреть. Сам гляну.
Его ученик не стал протестовать, даже не возразил по поводу своей незрелости до некоторых дел дэймосов. Старый танатос ушел в спальню, где так же стояли две узкие кровати, разделенные тумбочкой. Улегся, основательно устраиваясь, укрылся пледом и, положив фолиант себе на грудь, закрыл глаза.
Феликс отправился блуждать по комнатам, приготовившись к ожиданию. И я следом за ним. Наш дом выглядел немного иначе. Как будто светлее, просторнее.
Стволы вечных часовых-лиственниц не выглядят такими толстыми и пятно солнечного света перед домом шире.
Видно было, что Феликс мается от вынужденного ожидания. Вскипятил чайник, налил воды в чашку с отколотым краем, но пить не стал. Вернулся в коридор, подняв голову посмотрел на дверь, за которой находился рабочий кабинет. Не пошел туда, вернулся в гостиную. Наугад взял один из томов энциклопедии с полки, сев на диван открыл, однако читать не смог. Взгляд его желтых глаз устремился прямо на меня, но танатос меня не видел. В том времени я не существовал.
Наконец из спальни послышался приглушенный кашель, скрипнул пол под тяжелыми шагами. Нестор молча вышел и направился на кухню, долго звякал там чем-то, потом полилась вода в умывальнике. Феликс продолжал ждать, не торопя учителя, и лишь когда тот снова появился в гостиной, спросил, не сдержав нетерпения:
— Ну? Видел что-нибудь?
Нестор подошел к шкафу, достал тонкую тетрадь в зеленой обложке, надел очки в пластиковой оправе, немедленно став похожим на старого ученого сильвана. Несколькими уверенными движениями опытного столяра начертил что-то.
Мой учитель поднялся, подошел к нему и заглянул через плечо. Я тоже приблизился, чувствуя, как меня охватывает неудержимый азарт. На желтоватом от старости бумажном листе было нарисовано нечто вроде трехмерного чертежа помещения с высокими сводами. Все пространство между треугольными вытянутыми окнами заполнено…
— Библиотека! — воскликнул Феликс и удивления в его голосе было не меньше чем недоумения.
— И книжек там таких полно, — довольно произнес Нестор.
Молодой танатос посмотрел в сторону спальни, где остался лежать подарок матери. Но тут же все его внимание вернулось к старому дэймосу.
— Книги, а еще…? — сказал он с вопросительной интонацией.
— Один там сидел, читал, — продолжил танатос с явным удовольствием. — Меня не ждали.
— И…? — поторопил его Феликс, испытывающий не меньше азартного нетерпения, чем я.
— Ну, слово за слово… Я его отправил подальше, не выберется. Рассказывает мало, но ничего. Заговорит, знакомец мой. Вместе потом послушаем. А в то место ходить не будем, пока не разберемся… Опасно это.
— Погоди, ты хочешь сказать что, выйдя в сон, попал в некое хранилище, где множество древних фолиантов, встретил там дэймоса и обезвредил его? — перевел Феликс на более внятный язык сдержанно-колоритную речь Нестора.
— Точно так, — усмехнулся тот.
— Но ты провел воздействие через сон. А как же физическое влияние?
—
И пояснил доступнее, на тот случай если Феликс вдруг недостаточно понял:
— Ножик взял, отчикнул ухо, уложил куда надо, до дома дошел, тут его паралич и разбил. Ничего никому не скажет. А во сне и ты свои вопросы задашь. Мы его попросим, чтобы он тебя по этой книге учил.
— А если откажет? — осведомился молодой танатос, пристально глядя на Нестора.
— Отказать-то вряд ли сможет. Мы очень попросим, — хмыкнул тот, поднялся неспешно, убрал тетрадь с чертежом неведомой библиотеки в шкаф. Помолчал и продолжил доверительно: — Сначала думал убить его. Но раз книжки читает, то в них понимает. Вот пусть тебя и поучит. Я учу тебя по-своему, мастера снов по-своему, этот по-своему. Где только можешь, учись. Лишним не будет. А что узнаем, то сотрем — память лишнюю. С памятью я разберусь. Что ты выучишь, я у него уберу. Чтобы про тебя и про меня не болтал.
— Что за дэймос? Говоришь, знакомый твой? — задал Феликс вопрос, который не давал и мне покоя.
— Знакомый… да… Я-то его до этого дня не видал, не признал, значит, а вот он меня — знал. Очень даже знал… Лонгин его зовут, Сотер, — ответил Нестор.
Моему учителю это имя ничего не сказало, а меня словно ударили наотмашь. Лонгин Сотер. Отец Амины. Пленник дома, в который мы приходили с Хэленой. Тот, кто называл себя Логосом.
Я лежал в ванной, пытаясь понять, закончился этот бесконечный запутанный сон или нет. Пожалуй, впервые я не мог точно определить — в реальности я, или в мире Гипноса. Хотя нет, нечто подобное, кратко, я испытал с Талией, харита тоже умела переплетать пространства.
По неизбежной ассоциации вспомнилась лиджуан, передавшая Феликсу завещание матери. Меня не удивило, что та успела его оставить. Лиатонг знала, что может погибнуть. Политическое положение в стране, готовое разразиться кровавой бурей для таких, как она сама — аристократки, неугодной власти, ее мужа, выступающего против произвола правительства. Конечно, ей было известно и об угрозах, поступающих Икару. Они оба были готовы умереть в любой день…
Я погрузился с головой, чувствуя, как расслабляющее тепло окутывает меня, лишая зрения и слуха. Открыл глаза, глядя сквозь воду. Размытые очертания светильника под потолком, искаженные стены… легкое, быстрое перемещение, серая тень замерла надо мной. У нее были желтые глаза. Наверное, так ощущают рыбы — стремительное движение и тебя уже тащат из родной стихии.
Я вынырнул и, конечно, рядом никого не оказалось. Перегруженный мозг начал выдавать несуществующие образы.
Значит, Феликс учился по древней книге, и читал ему ее Лонгин. Хотелось бы знать, какие тайны были в ней. И что это за библиотека?.. Учитель никогда не говорил о подобном месте. Бывал ли он там с Нестором или один? Мое уважение к старому дэймосу росло.
Пленить Лонгина, да так, что никто не сумел найти его в мире снов, не смог спасти. Какой же природной силой надо обладать, чтобы проделать такое?