Бич сновидений
Шрифт:
Феликс вернулся на прежнее место.
— Вы изучили книгу? Что это? — спросил он, поднимая кожаный том.
— Нет, — харита едва заметно отодвинулась, словно хотела быть как можно дальше от подарка. — Этот предмет для таких, как ты. Я не буду даже прикасаться к нему.
— Не понимаю, — сказал Феликс.
— Не понимаешь, почему я не испытываю ненависти к тебе и опасения? Передаю вещь, которая, вполне возможно, поможет тебе в усилении твоих способностей? Ты часть моей семьи, Феликс. Мы не делим сновидящих на плохих и хороших, темных и светлых. Не переделываем их. Мы находим применение и танатосам, и эпиосам.
— Как вы используете дэймосов?
— В соответствии с их даром, на благо семьи.
Феликс представлял, как можно использовать темных сновидящих в соответствии с даром. Ему была понятна эта система. Полис перековывал, делая из них мастеров сна, приносящих пользу обществу. В Бэйцзине каждому и так находилось свое место…
Он давно понял, что люди делятся на добрых и жестоких. Никаких иных критериев нет.
Добрые — не умеют убивать, предавать… брать чужое, им плохо дается думать только о себе. И они просто строят мир согласно тому, что у них в душе — но всегда будут обречены нести добро. В принципе, им даже сложно ревновать или завидовать. И уж точно они не станут топить никого в злобе и безжалостности.
Мастера снов из них. Не по форме дара. По своей сути.
Злые люди — будут проявлять жестокость во всем. Начиная с воспитания детей и заканчивая жаждой физического уничтожения соперника: противника или всего лишь несогласного с ними…
Именно такие — темные сновидящие.
И дэймосы, и мастера снов в первую очередь — люди. А их дар лишь связан с их внутренними качествами.
Но жестоких людей не уничтожают в обществе. Их вписывают в это общество. Также как дэймосов вписывали в семьи в Бэйцзине.
«И посмотри, куда это привело Бэйцзин», — сказал бы в ответ на эти размышления Тайгер.
И оказался прав.
На самом деле, при том что ситуация здесь явно улучшилась — в Бэйцзине оставили новую социальную систему, которую принесла революция. Таким, как Киа, в нем больше не было места. Дэймосы, выращенные, воспитанные в аристократических семьях, своими поступками вызвали ненависть ко всей аристократии в итоге. И ее частично уничтожили, частично задвинули на задворки социальной жизни. Впрочем, сами они прекрасно «выплыли» в кровопролитных потоках, что Феликса нисколько не удивляло.
— Она знала, — подтвердила госпожа Киа. — В нашем роду появлялись такие, как ты.
— Вы ошиблись, — сказал Феликс, пристально взглянув на женщину. — Создателей кошмаров нельзя контролировать. Нельзя остановить. Одного дэймоса может сдержать только другой дэймос. Они вырвались из-под вашего влияния и вы сами оказались под их контролем. Итог — реки крови и затем… это.
Он небрежно обвел рукой помещение, намекая на то, что стало с прекрасными залами в реальности.
— Запустение. Забвение.…Крах всего.
Харита оставалась безмятежна, в глазах не мелькнуло ни искорки сожаления. Она идеально держала лицо даже во сне.
— Красивые, хорошие вещи должны существовать, — сказала она со своей загадочной полуулыбкой, — чтобы все могли пользоваться ими. О них вспомнят. Захотят вернуть. Не сразу, но вернут.
Она говорила не только об изысканных флаконах и удобных креслах. Об отношениях людей тоже…
Феликсу захотелось знать, как эта утонченная, умная женщина живет сейчас. Скрытно, скромно, уединенно? В безопасности? Нашла какое-то место для себя в новой жизни? Конечно, она могла создать в мире снов любой Элизиум для себя.
Вспомнились легенды о первых сновидящих. Те просто путешествовали по пространствам сна, населенным химерами, строили для себя волшебные земли. Скитались в одиночестве, прежде чем обнаружили пути в сны других. И далеко не сразу нашли таких же, как они сами, с кем можно поделиться своими открытиями о мире Гипноса.
Но насколько же отличались сновидящие от обычных людей! Тех, что постоянно живут в одной-единственной реальности, по схеме работа, дом, работа, развлечение, и снова работа. Да, они могут быть счастливы, успешны и богаты, но безграничной вселенной снов у них никогда не будет.
Харита пристально взглянула на своего молодого родственника, ему показалось, что ее темные глаза блеснули яркими искорками.
— В этом сезоне предпочтителен аромат ириса, — произнесла она безупречно-светским тоном.
Танатос молча наклонил голову. Он все понял.
— Благодарю вас за все, госпожа, — сказал он искренне.
Книга, завещание и письмо матери остались лежать на прежнем месте.
— Надеюсь когда-нибудь увидеться с вами в реальности.
Киа улыбнулась, ничего не ответив. Пространство вокруг подернулось легкой дымкой
— Будь осторожен с книгой, — услышал Феликс голос хариты. — Очень осторожен.
Феликс вновь оказался на полу у бортика фонтана. Один.
Он поднялся и быстро, почти бегом пересек коридор, затормозил у стойки, где стоял в пыли флакончик духов, присел на корточки, запустил руку в отделение нижнего шкафа и нащупал в глубине узкую прямоугольную коробку. Вынул ее, поднялся и сунул за спину, под пояс. Длинный черный плащ — одежда официальных визитов — отлично маскировал спрятанный предмет.
В реальности прошло полторы минуты. Феликс убедился в этом, взглянув на свои наручные часы. Выйдя из заброшенных залов отдыха, задвинул гипсовую панель. Запер кладовую. Включил воду, щедро плеснув себе в лицо, вытерся платком. Холод футляра за спиной напоминал о реальности встречи с госпожой Киа. А тепло от слов матери, все еще звучащих в памяти, придавало уверенности в том, что он на правильном пути.
Еще через несколько минут Феликс в сопровождении ничего не заподозрившего сотрудника охраны присоединился к экскурсии.