Бич сновидений
Шрифт:
— Если ты слушал, должен был сообразить, в чем дело.
— Я понял одно. Кто бы ты ни был, хочешь, чтобы я участвовал в вашей войне, или что вы там затеваете… Ладно, я могу уже проснуться?
— Здесь нельзя просто взять и проснуться, — сухо обронил Феникс, отворачиваясь.
И пошел вперед по каменной дороге.
Это был долгий по меркам реального мира путь и краткий с точки зрения сна. Впрочем, сравнивать было не с чем, времени здесь, по-прежнему, не существовало.
Но из Глубин мы поднялись в тот миг, когда передо мной распахнулись шипящие пасти десятка змей, спящих на титаническом щите, перегораживающем собой весь мир.
Нас уже ждали.
По полу пробежала тонкая дорожка пламени, очерчивая круг. И мы оказались заключены в огненном кольце. Аякс принюхался, опасно близко приблизив морду к испепеляющей завесе, отступил спокойно. Понял, что ни ему, ни Герарду не собираются причинить вред. Лег на скамью рядом со мной. Адриан, ничему не удивляющийся, или делающий вид, что его ничто больше не может удивить, подтащил стул и сел в отдалении, но на стороне прорицателя.
Это была комната Герарда, в доме Герарда, только потолок ее вдруг ушел в необозримую вышину, а стены поросли алыми маками. Присмотревшись, я понял, что цветы тоже имеют отношение к огню — каждый лепесток пылающий уголь. Феникс хорошо обезопасил нас всех. Подслушать, подсмотреть, выследить невозможно. Каждое слово, любая мысль сгорали, едва успев прозвучать, оставались запертыми лишь в нашей памяти.
Несколько секунд дэймос и оракул стояли неподвижно и молча. А мы с Аяксом, свидетели этого безмолвного спектакля, с одинаково жадным любопытством наблюдали за ними.
Потом Феникс пошевелился и медленно приподнял руки в перчатках, демонстрируя мирные намерения. Этого можно было и не делать. Но этикет темных сновидящих требовал определенных ритуалов. И Герард невозмутимо воспринял этот символ дружественных переговоров, но продолжал рассматривать Феникса, словно редкую диковину. Одно дело знать, что тот восстал из пепла, и совсем другое наблюдать в реальности.
— Семь, — неожиданно произнес танатос и пояснил в ответ на взгляд Герарда. — Когда мы виделись в последний раз, я спросил у тебя, сколько жизней осталось у твоего кота. И ты ответил: семь.
Аякс мотнул хвостом, не слишком довольный столь фамильярным обращением с воспоминаниями о нем. Оракул усмехнулся.
— Это не доказательство. Любую мысль в подсознании можно прочесть или подделать. Я и так вижу, что это ты.
— Я тоже, — тихо сказал Аякс, не сводя взгляда с танатоса.
Адриан пошевелился на своем стуле: говорящий кот — не самое распространенное явление даже в мире снов. К тому же для него это вообще первое погружение в другую реальность.
— Теперь, когда моя личность установлена… — Феникс посмотрел куда-то в сторону и пламя там вспыхнуло ярче. Снова вернул внимание к Герарду: — Я знаю, кто наш враг.
— Наш? — уточнил тот.
— Да. И мой тоже.
Прорицатель помолчал. Я предположил, что прежние опасения, о которых он говорил мне, не развеялись. Вряд ли он хочет попасть в ту же ловушку, где уже побывал однажды.
— Почему я могу быть уверен, что ты не объединился с ним? — спросил Герард.
— Потому что у нас разные цели. Я хочу жить в этом мире, управлять им по мере возможности. Отступать, если обстоятельства сильнее меня. Учиться новому.
— А он?
— А он планирует заменить весь мир собой.
Герард вопросительно приподнял брови, не вполне понимая аллегорию танатоса.
— Он уже стал божеством мира снов. Фобетором, — произнес мой учитель. — И правит дэймосами.
— Фобетора не…
— … не существует, да, — подхватил Феникс. — Так говорят мастера снов и некоторые прогрессивные темные сновидящие. Его нет. Для вас. Но он есть. И щедро дарит свои знания, силу, могущество своим слугам.
— Феликс, если ты решил углубиться в дебри тёмной фольклористики…
— Дэймос, напавший на тебя в волне времени — убийца Андониса, Фидия, Космея, Акида и многих других, объединивший подле себя десятки дэймосов.
Феникс подался вперед, и в его желтых глазах загорелось мрачное пламя торжества.
— Передай Тайгеру, что он противостоит темному оракулу.
Некоторое время в этом фрагменте сновидения, защищенном пламенем моего учителя, стояла мертвая тишина. Потом Герард звучно хлопнул ладонью по спинке скамьи и выдохнул:
— Значит, мы не ошиблись… Темный оракул… Кербер Аида!
— Древний, могущественный дэймос, — с мрачным удовлетворением от реакции собеседника произнес танатос.
Феникс посмотрел на Адриана и велел:
— Расскажи, что ты видел. А потом сравним показания.
— Я запретил всем оракулам выходить в сон и вызывать волну времени, — нахмурился Герард.
— Я бываю очень убедителен, — подал я свою реплику, вмешиваясь в разговор.
Аякс что-то тихо муркнул, видимо выражая согласие.
— Запретив провидцам взаимодействовать с Волной, ты обезопасил их, — произнес Феникс. — И в то же время оказал услугу нашему врагу. Ему выгодно, что прорицатели не выходят в сон. Вы не можете узнать, где он нанесет следующий удар.
— Значит, нужно действовать быстро, — заявил Аякс и прищурился, глядя на огненную стену.
— Более того, есть еще один важный момент, если твой учитель погиб. Я озвучу его при личной встрече, — сказал Феникс.
— Я видел темную фигуру в плаще, лицо закрыто тканью, — заговорил Адриан. — В руке он держал серп. И направлялся ко мне явно не для того, чтобы обсудить виды на будущий урожай.
— Серп, — повторил Герард, и в его льдисто-серых глазах отразилось пламя окружающей нас стены.
— Он считает себя божеством, равным Сатурну.
Оракул прошелся по комнате в пределах круга огня.
— Можно проверить еще раз, — танатос кивнул на Адриана. — Сунуть его туда же снова. Но я не сомневаюсь в том, что прав.
— Я мог бы сказать, тёмных оракулов не существует, — Герард остановился в глубокой задумчивости. Я знал, что сейчас он сопоставляет факты, вспоминая детали своего пленения.
— Темных провидцев и не существует, — согласился Феникс. — Есть один. И сейчас он дико зол. Упустил тебя. А тут появился еще один сильнейший авгур…