Билет до Крупяновки
Шрифт:
Я захохотал. Дома понеслись мимо, отпечатываясь смазанными пятнами на сетчатке глаз. Дома, люди, автомобили. Ну, Мишка! Смотри, до чего доходит! Я прыгнул через кусты. Лицо за мутным стеклом киоска «Союзпечати» всплыло вверх. Сбоку раздался тревожный автобусный гудок. Здание вокзала с железнодорожными кассами вылетело мне навстречу. Я чуть не повалил урну, запнулся на ступеньке и схватился за длинный поручень.
Открыто! Уже хорошо. Разобраться уже с этим билетом…
Я закопался в карманах, потому что не помнил,
В кассовом зале было пусто, работали оба окошка.
Я подышал, вытер потные ладони о брюки и шагнул к кассам. Ах, черт! Надо же еще бросить монетку! Я отвернул в сторону.
– Вам чего? Билет?
– приподнялась за стеклом женщина-кассир.
– Да, - кивнул я, - сейчас.
Рядом с плакатом об опасности перехода железнодорожных путей в неположенном месте я ногтем подбросил монетку. Две копейки кувыркнулись в воздухе и легли на ладонь гербом. Орел. Следующий бросок. Решка. Еще один. Снова орел. Да чего они чередуются-то?
Кассир стукнула пальцем по стеклу.
– Парень!
Я обернулся.
– Через десять минут у меня перерыв!
– сказала кассир.
– А в левой кассе?
– спросил я.
– Там нет никого.
– Но будет?
– Через полчаса.
– Я быстро, - сказал я.
– Мне нужно подумать.
Две копейки, хоть убейте, никак не хотели выпадать три раза одной и той же стороной. Ну, заколдованные, что ты скажешь? Решка, решка, орел, решка, орел, решка, орел, орел, решка, решка, орел, орел, решка. Дыши на них, не дыши, три, не три, у них все свое: орел, решка, орел, орел, решка…
Я подкинул монету, наверное, раз сорок и ни разу не получил нужного результата. К тому же я вдруг осознал, что не помню, к какому окошку в каком случае подходить. Вот засада! Три орла - левое? Или три орла - правое?
Я вспотел.
Зал так и оставался пустым. За окном беззвучно прошмыгнул локомотив. Заглянул, приоткрыв дверь, милиционер. Если он и обратил на меня внимание, то без какого-либо интереса. Я подбросил монету еще раз тридцать и, наконец, дождался момента, когда выпали три решки подряд. Только вот к какой они вели кассе?
Впрочем, растерянность моя продолжалась недолго. Судьба распорядилась сама. В окошке правой кассы я обнаружил табличку: «Перерыв». Женщина-кассир дожидаться меня не стала. Поэтому я встал к левой кассе и заодно изучил расписание. От нашего города до Крупяновки было семь остановок, и предпоследней значилась Еламня, поселок едва на пятьсот человек. Билет до нее стоил не пятьдесят семь, а пятьдесят одну копейку. Я подумал, что Мишка от Еламни, возможно, пойдет пешком.
Или проедет «зайцем»?
Да хоть как!
Я вновь разозлился на своего друга.
– Заткнись!
– прошипел я Мишкиному голосу в голове. Заткнись, ради всего хорошего!
Голос умолк. Испугался.
А приобретение билета прошло неожиданно гладко. Худая женщина-кассир с тусклым, усталым взглядом спросила: «Куда?». Я сказал: «До Крупяновки». Потом поправился: «Простите, до Еламни». Женщина спросила: «Один?». Я сказал: «Да. На завтра». Женщина сказала: «Пятьдесят одна копейка».
Простучал билетный аппарат.
И все.
Сорок девять копеек сдачи - две двадцатикопеечные монеты, одна номиналом в пять копеек, одна в три копейки и одна - в одну. И билет. Светло-коричневый прямоугольник с номером, маршрутом и датой, пробитой в верхнем углу.
Остался последний-последний пункт, думал я, шагая от вокзала к дому. «Грибок». Интересно, Мишка забежит попрощаться? Есть у него элементарное чувство благодарности? Как он, вообще, себя будет чувствовать - с билетом, но теряя меня?
Или заглянет, скажет: «Прощай» и рванет на вокзал?
Почему-то я все больше был уверен, что Мишка исчезнет по-настоящему. Доберется до своей Крупяновки и исчезнет. Глупость, скажете? А вы когда-нибудь верили в невозможное? Невозможное случается время от времени, между прочим. Оно случается, потому что не такое уж и невозможное. Как тросик с инопланетного корабля.
Небо потемнело. Заморосило. Я застегнул куртку, предварительно спрятав билет в карман. На углу дома меня ждала Таня.
– Вовка!
– Она бросилась ко мне, я даже не успел ничего понять.
– Я тебя весь день ищу!
– На меня объявили охоту?
– спросил я.
Таня улыбнулась. Невысокая. Стройная. В бежевом плащике.
– Я. Я объявила на тебя охоту.
Я развел руки.
– Вот я.
– Пошли!
– поймала мою ладонь Таня.
– Куда?
– Ко мне!
– С чего это?
– Мама уехала на дачу к тете Любе. У тети Любы какой-то небывалый урожай всего, и она не справляется.
– Кабачки атакуют?
Таня рассмеялась. Ее всегда смешили мои шутки.
– Ага. Военные действия.
Мы развернулись, и детская площадка с «грибком» принялась отдаляться от меня. Фонарь, освещавший ее, вдруг погас. Я вывернул руку из Таниной ладони.
– Тань, мне на секундочку.
– Нет!
Я удивился ее голосу. В нем прорезались стальные, ранее не ведомые мне нотки. Словно мою девушку подменили.
– Тань, тут одной ногой там…
– Тебе нельзя!
Таня смотрела на меня, и на ее лице дрожали губы, а в глазах что-то дергалось.