Билет на Марс
Шрифт:
Отец дважды выслушал торопливый, сбивчивый Юлькин рассказ. Поняв наконец в чем дело, он сказал:
— Заранее знаю: выгонят такого лодыря через день. Хочешь удостовериться — попробуй!
Мы — рабочие
Первыми в Уньче, конечно, встают петухи, но в это утро они только еще продирали глаза, а Геша уже проснулся. Мысль, что он может опоздать на работу, моментально подняла его с постели. Шлепая босыми ногами по холодному полу, он подбежал к окну.
На улице было пустынно, и только возле
— Здорово! — ответил ему Гешка.
Воробей начал было что-то рассказывать Гешке на своем трескучем языке, но, видимо, раздумал и улетел.
Гешка облокотился на подоконник. Вчерашний день был поворотным в его жизни: он подписал трудовое соглашение и, значит, вступил в семью рабочих. Теперь он временно не учащийся, а трудящийся — человек, обязанный подчиняться установленному в экспедиции порядку. В школу он мог и не пойти и уроков мог не выучить — за это отвечал и расплачивался он один. Теперь не выйдет Геша на работу — не заладится дело у других. Да, Гешка стал нужным в государстве человеком.
Гешкины мысли прервала мать. Она неслышно подошла и обняла его. И в этот час Гешкиного раздумья как никогда показалась ему дорогой.
— Волнуешься, Гена? Ничего, сынок, все образуется. Сперва тяжело будет в такую рань вставать, а потом привыкнешь.
— Я не о том, мама! Вдруг да не справлюсь с работой?
— Выдюжишь! Кругловы с виду суховаты, но по нутру народ крепкий, двужильный…
Пока Гешка умывался, заправлял постель, мать вскипятила самовар и приготовила яичницу. Чай пили втроем: Гешка, мать и сестра Лена. То и дело поправляя свои кудряшки возле отражавшего, как зеркало, самовара, Лена поучала:
— Никаких опытов, фокусов на работе не устраивай. На это ты мастер! Будь вежлив, аккуратен, быстр, но без лишней спешки. Если что неясно, лучше переспроси, чем делать наобум…
Ровно в семь часов утра Гешка, полный наставлений и пожеланий, шагал к Юлию. На Гешке были старенькие школьные штаны и новая в крупную клетку ковбойка. Ее неожиданно для Гешки подарила Лена. Такие же рубашки носили рабочие в поисковой группе, поэтому Гешка чувствовал себя как молодой солдат, впервые надевший форму. И, может быть, поэтому Гешка держался прямо, четко ставил ногу и размахивал руками, словно участвовал в невидимом параде.
По Юлькиному двору, в подтяжках, надетых поверх нижней рубашки, ходил его отец. Запустив руку в жестяную банку с овсом, он пересыпал золотистые зерна. За ним, размахивая крыльями, наскакивая друг на дружку, неотступно следовали куры. Он высыпал овес в деревянное корытце, куры сгрудились возле него и дружно застучали носами.
Увидев Гешку, Юлькин отец засмеялся:
— Ну, работяги, не подкачать! А твой дружок еще спит. Не можем поднять его.
«Еще спит!» Раздосадованный Гешка торопливо вбежал в дом. На широкой кровати, колобком, уткнув нос в подушку, отчего он стал еще курносее, безмятежно спал Юлька. Братишка Васька сидел рядом на постели и, свернув ноги калачиком, водил пером по Юлькиной щеке и шее.
— Гы-ы! Спит! — сообщил Васька.
Возмущенный Гешка потряс Юльку за плечо, но тот открыл на миг свои мутные, сонные глаза и опять сладко засопел. Гешка ругал его, просил, умолял, но все потуги разбудить друга были безуспешны.
— Не выйдет! Спать Юлька мастак. Гы-ы… А я знаю, как его разбудить! Вот знаю!.. — Васька раскрыл свой щербатый рот, лишенный спереди трех зубов. Нагнувшись к брату, он затормошил его: — Юлька, а Юлька! Я твой пирог съел. Право слово, съел! Юлька! Съел я…
Юлька поднялся и, не спуская ног с постели, ошалело огляделся. Увидев злое лицо друга, он сразу вспомнил все и вскочил.
Собирался Юлий долго: потерял штаны, которые почему-то оказались на полатях, затем сообща искали пропавший ботинок и нашли его в сенях…
Прибыли ребята на тот берег с небольшим опозданием. В поисковой группе уже позавтракали и приступили к работе. Гешке стало стыдно: в первый день опоздали. И всё из-за Юльки!
Голощапов ничего не сказал и только пристально посмотрел на свои часы. Геша почувствовал, как зарделись его уши.
— Поздравляю с первым днем работы! — Голощапов подал руку сначала Гешке, а потом Юльке.
Их определили к старичку геодезисту Ивану Степановичу, Его только условно можно было назвать стариком — слишком он был подвижен и крепок. Иван Степанович вышел без рубашки, в одних много раз стиранных и латанных брюках. Ростом он был немного выше Юльки. Тело его, с широкими плечами, загорело до черноты. Перекинув с руки на плечо брезентовый плащ, он оглядел ребят.
— Помощнички? — Голос у Ивана Степановича был пронзительный, как свисток. — Ну, подождите меня, соколы ненаглядные. Я только плащ приведу в порядок — измазал грязью в дороге…
Он засучил брюки, влез в реку и начал шумно шлепать плащом по воде. Окончив стирку, он разложил плащ на галечной отмели.
Довольный собой, стряхивая с короткой густой бороды капли воды, Иван Степанович сказал ребятам:
— Зовите меня просто дядя Ваня. Это первое. Прежде чем приступить к работе, я вас познакомлю с вашими обязанностями, а также картами, планшетами, инструментом. Это второе. Ну, а третьего не будет. Понятно, мушкетеры?
— Понятно! — хором ответили Гешка и Юлька.
Дядя Ваня, громкоголосый, шустрый как мальчишка, сновал по лагерю, что-то вытряхивал, сушил простыни и одеяла. Наконец угомонился и не без торжественности вынес из палатки карту, наклеенную на квадратный лист фанеры, и положил ее на выкорчеванный пень.
— В старину говорили: каждый солдат должен знать свой маневр. Ну, а вы, как рабочие, обязаны понимать выполняемую вами работу, чтобы делать ее не механически, а с толком. Ясно, мушкетеры?