Бист Вилах. История одного Историка. Часть III: Наместник
Шрифт:
Говорил он сухо и гордо, как будто считая себя важнее всех окружающих. На вид дворецкому было лет шестьдесят, не меньше. Однако, несмотря на возраст и величавый вид, его глаза лучились живостью.
– Я всегда на посту, вам стоит только позвонить, – и он указал на бархатную ленту, висевшую около кровати. – Или вы можете всегда найти меня в левом крыле дома, – объяснил Эймери. – Немедленные распоряжения будут?
Дариор подошёл к дворецкому и внимательно взглянул ему в глаза:
– Скажите, Эймери: вам знакомо имя Бист Вилах?
Ни одна мышца не дёрнулась на лице дворецкого. Он остался точно таким же невозмутимым.
– Нет, сир.
Тогда
– Эймери, вы, должно быть, давно живёте в замке?
– Двадцать два года, сир. Ровно столько, сколько лет этому замку. Я прибыл сюда с Родоса вместе с доблестным Симоном из Метца и участвовал в строительстве стен.
Дворецкий отвечал спокойно, даже несколько уныло. Видимо, эти вопросы задавали ему уже не в первый раз.
– Вы, разумеется, ничего не знаете о Палестинских архивах? – спросил Дариор.
– Знаю, но не больше, чем все, – ответил Эймери. – Ваш отец в своё время задавал мне тот же вопрос, сир. И теперь я отвечу на него точно так же. Мы отплыли с Родоса вместе с каменщиками и плотниками на пяти галерах. В общей сложности двести человек. На одном из судов везли часть Палестинских архивов. Прибыв сюда, в горы, мы наткнулись на древнеримскую крепость «Aurea aquila», что дословно означает «Золотой орёл». Эта твердыня когда-то защищала Нарбонскую Галлию от нашествий иберов. Крепость, когда-то большая и грозная, была наполовину разрушенной. На её месте Симон де Метц решил возвести новый оплот иоаннитов. Первым делом мы отстроили шато для Симона и лишь потом приступили к возведению хозяйственных строений и стен. По моему скромному разумению, всё это время архивы хранились в шато Симона. Однако потом по его распоряжению римские клоаки и коммуникации, расположенные под замком, были расширены и превращены в целый лабиринт, куда Симон и поместил архивы. Но куда именно – неизвестно, поскольку через два дня в шато начался пожар. Сгорела половина здания, а вместе с ней – и Симон. Его изуродованные останки захоронены в склепе на родовом кладбище госпитальеров.
– А что с шато?
– Потом ваш отец отремонтировал дом и пристроил к нему флигели. Поэтому-то шато и носит имя Рено. От старого здания Симона здесь остались только первый этаж да винный погреб.
Стоило дворецкому умолкнуть, как с лестницы послышались торопливые шаги, и в спальне появился Лафос.
– Прощу прощения, сир, – молвил он, поклонившись. – Прибыли Жан де Борн и Озанн де ла Терра. Изволите принять?
Дариор нехотя поднялся. Знакомиться с очередными древними рыцарями ему, по правде говоря, не очень-то и хотелось. Но обстоятельства требовали:
– Я иду.
Раскланявшись с Эймери, наместник двинулся вслед за оруженосцем. Пока спускались по лестнице, Дариор решил ещё раз поджечь фитиль просвещённости.
– Лафос, это Бист Вилах нанял тебя? – спросил он прямо.
Оруженосец удивился, даже шарахнулся в сторону. Однако удивление его было неправильным – слишком уж непонимающим. Так не ведут себя уличённые во лжи.
– Сир? Дозвольте переспросить.
– Забудь, – раздражённо молвил Дариор.
И здесь промах! Либо Бист Вилах собрал актёров из самого Большого театра, либо это действительно настоящие жители средневековой эпохи, и Дариор на самом деле гостит в XIV веке. И если это так, всё очень, очень плохо…
Наместник и оруженосец вышли на улицу в жаркий день. Солнце палило
Это были два рыцаря, причём, судя по всему, весьма знатные. Оба держали под уздцы холёных жеребцов. Первый оказался здоровенным детиной средних лет, с косматыми усами и бородой до груди. На его мощное тело были натянуты лёгкая охотничья кольчуга и бурое сюрко с изображением родового герба: сцепившиеся медведь и лев на фоне чёрного восьмиконечного креста. Рыцарь носил толстые неухоженные сапоги, а руки его были облачены в грубые перчатки. К небогатому поясу были пристёгнуты ржавый клевец и короткий, но широкий меч.
Второй шевалье разительно отличался от первого, исключая разве что приблизительное сходство в возрасте. Растительности на его лице не имелось вовсе, а чёрные как смоль волосы томились в тугом пучке на затылке. На мощной жилистой шее пестрели старые шрамы, а скулы и губы были словно высушены многолетней жаждой. Зато глаза его отличались особенной характерной чертой. Если во взгляде первого рыцаря читались явное благодушие и расположенность, то очи этого сухаря оказались холоднее любого льда. В них словно затаился трёхголовый дракон: скорбь, ненависть и опыт. Одевался рыцарь тоже необычно: сюрко было ярко-красного цвета, а крест на груди – белого. Вышеупомянутую шею обрамлял шёлковый шарф в восточном стиле, явно захваченный в дни военного похода. На поясе в кожаных ножнах покоился дугообразный ятаган, а рядом с ним пестрел вышивкой небольшой бурдюк с водой.
Кони обоих рыцарей были сильными и статными – под стать хозяевам. К сёдлам жеребцов крепились колчаны со стрелами и крепкие охотничьи луки. Причём у первого рыцаря лук был высоким и тяжёлым, на английский манер, а у второго – коротким и удобным (видимо, как и шарф, он был арабским или берберским).
Первым рыцарем, разумеется, был Жан де Борн, характерный французский безземельный рыцарь. А второй, испанской наружности, носил знатную кастильскую фамилию де ла Терра и явно был богат.
Теперь оставалось понять, знают или нет рыцари Дариора. В первом случае придётся действовать по ситуации, а во втором – изображать учтивость и приветливость.
Впрочем, этот вопрос разрешился без затруднений. Стоило Дариору подойти, как рыцари учтиво поклонились и поспешили представиться. Судя по всему, Дариор был абсолютно новым человеком в замке и не знал никого из его обитателей. Что ж, это на руку.
– Жан де Борн, рыцарь одного щита, – заговорил бородатый детина. Голос его оказался под стать облику – хриплый и низкий.
– Озанн де ла Терра, – молвил второй, разглядывая наместника, – владелец замка Святой Евлании. К вашим услугам, сир.
– Дариор де Рено, – поспешил представиться и наместник, а дальше запнулся.
Что ещё сказать? Владеет наместник чем-то или нет, Дариор не знал. И, судя по всему, нельзя было ограничиться одним лишь именем.
– Новый наместник замка Вильфранш, – промямлил Дариор, не придумав ничего лучше.
Однако рыцарям этого оказалось вполне достаточно.
– Вы не представляете, сир, – радостно заговорил Жан де Борн, – какие вепри развелись нынче в лесу! Я уже восемнадцать лет в замке, но ни разу такого не видывал, клянусь Святым Иоанном! Просто кусок мяса на ножках! Причём ножки эти тоже очень мясистые.