Бист Вилах. Красный город
Шрифт:
– Я-то? Так это, ясно дело, на Сухаревку – куда ж ещё? Только там наш хлам покупают. Может ещё где возьмут.
– Что он говорит? – спросил Банвиль, выбивая из шапки снег.
– Он отвезёт нас на Сухаревскую площадь, – пояснил Дариор. – Там большой рынок. Затеряться в толпе не составит труда.
– Но как же мы будем искать этих ваших повстанцев? Теперь они потеряны для нас навсегда.
– Не потеряны, – возразил Дариор. – Мне кажется, что стоит наведаться на Хитровку и потолковать с господами «Серыми». Думаю,
– Ладно, так и поступим, – согласился Мортен и блаженно растянулся на твёрдых мешках. – А теперь, если не возражаете, я малость вздремну. Не знаю, как вам, а на меня эти ночные приключения плохо влияют.
Никто не возражал, и вскоре под мирный храп комиссара Дариор и сам начал клевать носом.
Разбудил его резвый стук копыт, эхом отскакивавший от снега. Дариор вскинул голову и увидел, что сани уже въехали в Москву и движутся по рабочим окраинам. Здесь появились первые строения и даже жилые дома, но людей на улицах не было – ночь поздняя, да к тому же праздник. Банвиль и Мортен беспробудно спали в груде мешков, а возница по-прежнему развлекал лошадь песнями. Но всё же что-то было не так.
Дариор навострил уши и вновь отчётливо различил позади стук копыт. Несколько всадников галопом неслись по ледяной дороге.
– Подъём! – взревел Дариор и что было силы пнул комиссара ногой. Тот мгновенно вскочил и озадаченно прищурился, расслышав приближающийся гон. Банвиль тоже пробудился и теперь беспокойно оглядывался.
Мортен тряхнул головой и открыл рот:
– Это…
– Прыгайте! – перебил Дариор и сиганул с саней на дорогу. Банвиль и комиссар мгновенно проделали то же самое. Затем все трое бросились к ближайшему дому и вжались в его торцовую стену.
Возница лишь присвистнул от таких манёвров. Его кобыла равнодушно повела ушами и потопала себе дальше.
Стук копыт заметно усилился. Из слабого эха он превратился в нарастающий топот. Мортен снова повернулся к Дариору:
– Это…
Он вновь не успел договорить, потому как на дорогу всего в десяти саженях от путников выехали пять или шесть всадников. Дариор изо всех сил вжался в стену, пытаясь остаться незамеченным. А Банвиль, судя по кряхтению рядом, и вовсе старался пройти сквозь неё в дом.
Кавалькада появилась так неожиданно, что кобылка испуганно взвилась на дыбы, и часть груза высыпалась из саней. Всадники обратили на это не больше внимания, чем на падающий снег. Двое из них отделились от общего отряда и загородили вознице проезд в город. Остальные перекрыли путь к лесу. Их взмыленные породистые кони устало опустили головы. Возница удивлённо взглянул на ночных гостей и боязливо съежился. Тем временем один из всадников – очевидно, лидер отряда – настороженно огляделся
– Скажи-ка, товарищ: не видел ты здесь троих подонков, двое из которых говорят не по-нашему?
В его словах не было ничего угрожающего, но от интонации, с кой он произнёс эту фразу, вознице явно сделалось не по себе. Нога Стережецкого была перевязана ниже колена, одно плечо сильно кренилось вбок, а лицо лже-агента горело решительной злобой.
– Ну, что тянешь? Видел или нет? – повторил он, даже не пытаясь скрыть клокочущий гнев.
– Как же, видел! – немного погодя ответил мужичок.
Сердце Дариора пропустило удар. Рядом послышался кожаный хруст – это Мортен потянул из кобуры револьвер.
Стережецкий тем временем расплылся в торжествующей ухмылке. Его товарищи довольно переглянулись.
– Ну, и куда же они пошли? – спросил Стережецкий, нагнувшись к самому носу возницы.
Дариор до боли вжался в стену, Банвиль забормотал молитвы, комиссар положил палец на курок. Возчик украдкой покосился на дом, за которым прятались путники, тяжело вздохнул и повернулся к всадникам.
– Туда, – буркнул он и указал в противоположную сторону.
Стережецкий молча кивнул и, махнув своим людям, погнал коня в город. Кобылка с тоской взглянула на мощных жеребцов, но те уже везли наездников прочь. Спустя пару мгновений стук копыт растворился в тишине, и всё смолкло.
Лишь тогда Дариор прерывисто выдохнул.
– Пронесло! – пробормотал Банвиль. Он был весь сгорбленный, а лицо приобрело синеватый оттенок.
С дороги послышался голос возницы:
– Можете выходить! Они уехали.
Путники опасливо выбрались из своего укрытия и подошли к саням. В обе стороны, куда вел тракт, всё по-прежнему оставалось тихим и неизменным. Враги исчезли.
– Ну, спасибо тебе, друг! – с искренней благодарностью воскликнул Мортен и что есть сил сжал в ладони руку возницы. – Без тебя мы бы пропали! Если ты знаешь, что такое истинная признательность француза, то поймёшь, чт'o мы сейчас чувствуем! Ты поступил благородно – ты рисковал своей жизнью ради нас! Сказать, что я благодарен, значит не сказать ничего! Спасибо! Огромное тебе спасибо!
Мужичок внимательно выслушал порывистую речь комиссара, подумал и спросил:
– Ась?
– Мой друг говорит, что мы безмерно вам благодарны, – перевел Дариор, – без вас мы пропали бы.
Возница заметно смутился и, изобразив на лице беззаботность, пренебрежительно отмахнулся.
– Чего уж там? Почему не помочь? Я же вижу: вы люди хорошие. Эти разбойники вас бы вмиг изрешетили. Кому это надо?
Переводить Дариор не стал, а просто спросил:
– Мы можем в ответ вам чем-нибудь помочь?