Битва пророков
Шрифт:
Утром проснулись не все и не сразу. Многие продолжали спать в тех местах, где их застал сон. А застал он их в самых разных местах и положениях. По лицам некоторых проснувшихся было видно, что они были немало удивлены этими положениями. Еще более они были удивлены положениями соратников, которые лежали повсюду. Но, убедившись, что все живы и здоровы и что в бочках опять пусто, русы сбивались в кучки, присаживались на травке и что-то обсуждали, почесывая взъерошенные бороды. Они тоскливо поглядывали в сторону стана Великого Кагана. Через некоторое время от него опять пришли угощения. Он спрашивал через посыльного: хорошо ли русам гостится у него? Нет ли каких-нибудь просьб или пожеланий. Русы благодарили его, хвалили угощения, восхищались его щедростью и радушием.
Так продолжалось несколько дней. Беловский шел на поправку,
Беловский помнил, что не должен вмешиваться в исторический процесс, поэтому, скрепя сердце, наблюдал деградацию русов со стороны. Каким-то животным чутьем он ждал беды, которая вскоре и случилась. Дело в том, что им для стоянки отвели место недалеко от расположения крещеных черкасов, которые еще не забыли ужасную смерть Тимофея. При встрече с русами они старались их просто не замечать, чтобы не сорваться. Русы тоже чувствовали это. Чувствовали, что к ним относятся очень плохо. Что их презирают за беспробудное пьянство и шумный образ жизни. Именно благодаря пьянству они и сами стали задирать черкасов. Начали происходить какие-то небольшие стычки, перепалки. Впрочем, ни те, ни другие, к счастью, не понимали слов друг друга, иначе резни было бы не избежать. Беловский понимал оба языка и ужасался ругательствам с обеих сторон. Таких слов, оскорбляющих матерей, богов и их самих, вынести не смог бы ни один человек. Но они до поры до времени расходились. Безнаказанность провоцировала еще большее презрение. Черкасы стали оскорблять русов чаще и яростней. Кончилось тем, что один молодой черкас страшно обругал пьяного руса, который не остался в долгу. И все было бы ничего. К непонятной ругани уже привыкли, но черкас так разошелся, назвал такими последними словами качающегося мужика, что осталось только плюнуть в него. Что он и сделал. На беду в это время несколько варягов шлялись по хазарскому лагерю в поисках подачек вина или пищи. Они видели, как рус, не вынеся такого оскорбления, бросился на обидчика, но был сбит одним ударом под всеобщий хохот. Он поднимался на нетвердые ноги, бросался опять, но молодой и ловкий черкас вновь и вновь швырял его наземь. Варяги кинулись на защиту, но их было слишком мало. Тем не менее им позволили забрать избитого руса и под градом объедков, головешек и плевков вынести его из лагеря.
Через несколько минут они неожиданно вернулись при оружии, с полусотней плохо стоящих на ногах человек. Русы внезапно напали на отдыхающих черкасов и начали резню. Черкасов было значительно больше, и они, подняв невообразимый шум на весь лагерь, дали серьезный отпор. Драка была остервенелой и беспощадной. Бились недолго. Вскоре все русы были убиты. Черкасов погибло в три раза больше, и они без промедления решили идти мстить в расположение русов, чтобы перерезать всех до одного.
К этому времени Кагану уже доложили о конфликте. Он не мог позволить еще раз сорваться своим замыслам. Он каждый час благодарил Бога за то, что Он даровал великую милость, великое чудо, примирив русов в самом разгаре жесточайшей сечи. Тем более сейчас их ни что не должно отвернуть от него, и он внезапным броском конной гвардии успел остановить разъяренных черкасов. Гвардия перебила их несколько сотен, остальных разоружила и заковала в цепи. Проспавшиеся русы, с трудом поняли, что потеряли много товарищей, и стали требовать у Кагана объяснений. Русы плохо отличали, кто есть кто в многонациональном войске Каганата. Для них все были хазарами. Они кричали что-то про обещанное им гостеприимство, про слово Кагана, грозились уйти от него. Кагану срочно нужно было дать какое-то объяснение, отмежеваться от черкасов, объяснить русам, что они не хазары, а наемники. Но как? Договорились о том, что Каган утром будет вершить суд. Виновные будут строго наказаны. Наконец русы и варяги прекратили пить. Они вылили остатки вина в песок и сказали Кагану, что не примут больше от него угощения.
Наутро, как было обещано, сам Каган лично с высшими сановниками прибыл к русам. Из провальной ситуации, когда варвары опять ощетинились, пришли в себя, Каган нашел хитроумный выход. Они совещались всю ночь и пришли к нелегкому решению обвинить во всем христиан. Таким образом он лишается всех христианских союзников, правда, их было немного, но зато, во-первых, снимает с хазар вину за смерть русов, во-вторых, направляет их ненависть в сторону христиан. И это главное, он возмущал русов против христиан! Это было гораздо дороже и нужнее всех христианских союзников! При этом Каган останется чистым перед Богом, потому что не соврет, сказав, что пьяных русов перебили христиане. Разве не христиане?
Он велел привести к русским сотню закованных черкасов и позвал Михаила, как-то настороженно на него поглядывая.
– Здравствуй, дорогой Михаил! Как твоя рана? Вижу, что ты почти выздоровел, я рад за тебя! Сожалею, но сейчас тебе придется перевести русам не очень приятные для тебя слова. Но я надеюсь, что ты честно это сделаешь и не будешь искажать их смысл. Знай, что теперь у меня есть еще толмачи, которых привезли мне на днях из Итили. Кстати, я купил их, как и тебя, тоже у Мордахея Рыжего. Возможно, вы знакомы. Ты их увидишь, они будут проверять правильность твоего перевода. Пойми меня, ситуация такая, что от любого слова зависит очень и очень многое.
Черкасов выстроили двумя рядами, и Каган начал речь. Беловскому поневоле пришлось все переводить, тем более что он не знал замыслов Кагана и не успел бы все равно что-то придумать во время перевода. Да и где-то в многочисленной свите стояли рабы Мордахея, которые его контролировали. Проревели трубы, и в воцарившейся тишине раздался голос Кагана:
– Прежде всего мы хотим принести глубокие соболезнования нашим друзьям и дорогим гостям по поводу гибели их товарищей… Наше сердце переполнено скорбью. Еще больше оно переполнено возмущением и негодованием на тех, кто посмел нарушить священные для всех народов мира законы гостеприимства! Тем более мы скорбим о том, что такое страшное преступление произошло в нашем лагере, под нашими знаменами! Но мы не будем этого терпеть! Мы не позволим никому марать наше честное имя! Мы провели расследование этого неслыханного преступления и пришли к выводу, что во всем виноваты только христиане. Ни один иудей, ни один мусульманин, ни один поклонник огня, солнца, иных богов или духов природных не принимал участия в нем. Вывод напрашивается сам…
Мы не будем терпеть в своей армии таких людей. Тем более что это не хазары. Это всего лишь наемники. Мы повторяем специально для уважаемых и дорогих наших гостей – это наемники, а не хазары! Но, несмотря на политические и военные выгоды от союза с ними, мы выбираем собственную честь и расторгаем с христианами все союзы! Нам честь и доброе имя дороже всякой выгоды! Враги наших друзей и гостей – наши враги! Если им угодно, пусть ищут союза с Басилевсом византийским и вместе с ним бесчинствуют, возмущая сами небеса беззаконием, а нам с ними не по пути! Правильно я говорю?
Русы одобрительно отозвались:
– Любо! Любо говоришь!
– А теперь я, Великий Каган Хазарии, буду вершить суд, памятуя суд царя Соломона и справедливость его!
Принесли убитых русов и положили перед черкасами. Те стали возмущаться. Пусть Каган, если он такой справедливый, принесет и убитых черкасов! Но их голоса не были услышаны. Каган спросил у русов:
– Чего достойны убийцы?
Русы ответили:
– Смерти достойны!
– Можно ли применить к ним милость вашу?
– Нет к убийцам гостей милости!
– Еще раз спрашиваю, чтобы никто не сказал, что я не хотел избавить этих преступников от смерти, – можете ли вы их простить?
– Убийцам гостя в нашем законе нет прощения!
– Спрашиваю у черкасов: вы ли убили этих людей, которые лежат перед вами? Может ли кто-нибудь сказать, что обвинен напрасно?
Черкассы загалдели, что они защищались. Каган спросил:
– Как могли пять тысяч защищаться от пятидесяти человек? Повторяю вопрос: кровь этих людей на вас? Кто возразит?