Битва судьбы
Шрифт:
Словно пелена спала с глаз. Костук отступил на шаг, уклоняясь от объятий, жестко отчеканил:
– Ты – морок! Сгинь, пропади!
Женщина, точнее, ее копия, грустно улыбнулась и исчезла. Музыка смолкла, в нос ударил аромат камня. Пещера мгновенно опустела, приобрела первозданный вид. Лишь продолжали гореть факелы, слабо потрескивая.
Переведя дыхание, Костук двинулся дальше. Шаги порождали эхо, и казалось, сотни подошв спереди и сзади шаркают о камень. Пещера вновь сузилась, запетляла кишкой. Какое-то время пришлось идти в полной темноте. Но за поворотом
Взятый в руки том казался живым, от него шло ровное, слабое тепло. Буквы плясали перед глазами, складываясь в название: «Книга Даров». Оно было написано буквами орков, но какими-то странными, словно сглаженными.
То же, что мелкими буквицами помещалось ниже названия, повергло Костука в глубокий шок: «Записано Тугором, верховным магом Звездной Орды, в девятьсот тридцать шестом году от Творения». Три тысячи лет назад! Звездная Орда – полулегендарное государство орков – охватывало когда-то всю степь.
Костук глубоко вздохнул, отложил книгу – он пришел сюда не за этим. Когда нашел силы отвернуться от кучи фолиантов, мягкий удар потряс пещеру. Раздался скрип, и в стене, бывшей доселе сплошной, обнаружилась дверца – низенькая, деревянная.
«Я прошел все искусы! – взорвалась в голове суматошная мысль. – Я победил!» Маг шагнул к двери, дернул за ручку. В лицо ударил свет. Костук попробовал закрыть глаза и не смог – его охватил холод. Когда ледяные когти коснулись сердца, свет сменился тьмой.
Моряк
Зеленой оказалась дверь, предназначенная Истарху, и белизной засияла над ней раковина – эмблема Островов. Круглое отверстие было невысоким, и капитану пришлось пригнуться, чтобы пройти в него. Шагнул в вязкую, плотную тьму и ощутил, что падает.
Падение закончилось быстро. Что-то мягко приняло на себя вес тела, и тут же тьма исчезла, сменилась ровным, серым сиянием. Некоторое время айн привыкал к свету, закрыв глаза.
Подняв веки, обнаружил себя сидящим на ровной зеленой поверхности, похожей на камень. Потолка и стен видно не было, зеленое поле тянулось во все стороны, теряясь в серой дымке. Похоже, светился сам воздух. Вокруг было тихо и пусто.
Истарх встал, размял плечи. И невольно вскрикнул. Лицом к лицу с ним стоял Плотин, белый и странно колеблющийся, словно мираж в жарком воздухе.
– Ты же умер! – завопил айн, отскакивая.
– Да, – прошептал мертвец, открывая белые, безжизненные глаза. – По твоей вине!
– По твоей вине! – раскатилось эхом, и за спиной мага из воздуха стали возникать погибшие во время шторма моряки. В отличие от Плотина, их объели рыбы, и соленая вода капала с синих, раздувшихся лиц, стекала по одежде. Запах водорослей и гниющей плоти заполнил, казалось, весь мир.
– Но я не виноват, что остался жив! – закричал Истарх, отступая. Мертвецы шагали за ним, не отставая, и он понял – не убежать.
– Виноват, – прошипели десятки голосов. – Но ты можешь искупить вину.
– Как? – Надежда избавиться от мучающей хуже хвори вины за гибель спутников
– Я тебе помогу, – сказал Плотин и шагнул вперед.
Холодные руки сомкнулись на запястьях Истарха. Мертвец открыл рот, и из него хлынул свет, белый, беспощадный. Охватил руку айна, и тот почувствовал, как плоть тает в морозном прикосновении.
– Нет! – успел крикнуть капитан, прежде чем свет сомкнулся вокруг него.
Наследник
Каменные створки, украшенные сверху Крылатым Топором, совершенно беззвучно распахнулись сами, едва Терик подошел к ним. Для верности он ощупал Врата и обнаружил, что перед ним камень, самый обыкновенный гранит.
За Вратами царила кромешная тьма. Терик шагнул и замер, пораженный ливнем света, что обрушился на глаза. Тяжко вздохнули позади закрывающиеся двери, и йотун осторожно приоткрыл веки.
Правую руку что-то оттягивало. С недоумением Терик обнаружил в ней свою секиру. Вверху простиралось самое настоящее лазоревое небо, на котором весело улыбалось солнце, хотя за пределами Храма была ночь. Сын конунга стоял на янтарном песке внутри круглого, ограниченного высоким деревянным забором пространства. Над ним виднелись йотуны, люди и иные, неизвестные существа. Они улюлюкали и свистели, показывая на Терика пальцами.
Сын конунга нахмурился, желание добраться до насмешников оказалось очень сильным. И в тот же миг тонко и пронзительно пропели трубы. В противоположной от Терика стене открылась не замеченная им ранее дверь, и на песок ступил высокий воин. Мускулистые руки сжимали меч, глухой шлем мешал увидеть лицо.
Воин молча поклонился Терику и пошел на него. Все стало ясно – поединок. Йотун улыбнулся и поднял секиру. Он не ожидал, что Выбор окажется столь прост. Но так даже лучше.
После первых ударов йотун переменил мнение. Меч противника сверкал, как молния, и бил с чудовищной силой. Защищаться удавалось с трудом. Утомленные за время долгого путешествия руки и ноги слушались не очень хорошо, так что Терик даже не помышлял о контратаках.
Звенело оружие, кровь толчками пробивалась в ставшем тяжелым и неповоротливым теле, скрипел песок под ногами, горячий пот тек по спине. Терик кружился, отражая удары, и чувствовал, как слабеют руки, как тяжелеет секира. Противник казался неутомимым.
Отскочив в очередной раз, сын конунга ударился спиной об ограду, где-то далеко заревели зрители. В последний момент йотун дернулся в сторону, меч с хрустом врубился в дерево. Не позволяя его выдернуть, Терик прыгнул вперед, плечом врезался в противника, не ожидавшего такого поворота событий. Тот глухо хакнул и, не удержавшись на ногах, упал на спину.
С яростным ревом йотун обрушил на него секиру, но она разрубила лишь песок. Противник ускользнул и, пока сын конунга разворачивался, поднял меч. Но теперь уже ему пришлось отбиваться. А Терик с яростью обреченного ринулся в атаку. Один из его ударов угодил в панцирь на плече. Тот хрустнул, показалась кровь, из-под глухого шлема донесся стон.