Битва судьбы
Шрифт:
– Почему вы не нападаете? – спросил он напряженно.
– Гррр, аргх, мы не можем, – ответил Страж, заговоривший первым. – Тот, кто однажды прррошел мимо нас, неподвластен Стррражам... гррр...
– Ах вот как. – Бран ощутил разочарование. Спрятал меч. – А как вы отличаете таких: эээ... существ?
– Прросто мы их видим, – отозвался другой Страж, поменьше первого.
– Да. – Бран подобрал мешок. – В прошлый раз вы меня встретили гораздо хуже.
Он прошел между черными телами, морщась от резкого запаха. Затаил дыхание, в глубине души опасаясь, что все сказанное Стражами обман, ловушка и вот сейчас один из них бросится, ударит.
Но все обошлось.
Вскоре путь пошел под уклон. Деревья постепенно редели, уступая место высокому жестколистному кустарнику. Затем начались овраги. За тридцать два года дорога не стерлась из памяти, и альв легко нашел нужную ложбину. По тенистому зеленому ущелью быстро вышел к воде.
Озеро лежало в горне берегов слитком раскаленного голубого металла. Оно было круглое, словно плод, и червячком смотрелся остров на лазоревой глади. Многое изменилось за те годы, что Бран не был здесь. Остров вроде бы немного сдвинулся, и берега его альв запомнил совсем не такими. Вода в прошлый приход была прозрачной, почти белой, а теперь вобрала в себя все краски неба.
Постояв немного, Бран вынул из мешка топор и принялся за дело. Довольно быстро нашел несколько стволов, подходящих для плота. К тому моменту когда солнце наполовину скрылось за горами на западе, Бран закончил работу.
Оставался нерешенным один вопрос – стоит ли плыть через озеро на ночь глядя?
Путешественник
Они шли на юг, и колено болело с каждым днем все сильнее. Выдержки не хватало, Луций шипел сквозь зубы и ругался шепотом. Боль отдавалась по всему телу, тянулась остроконечными щупальцами из логовища в ноге. Отдавалась даже в голове, где будто мотался маленький осколочек.
Поклажу Луций отдал побратиму, скрипя зубами от унижения, но помогало это мало. Йотун же делал, казалось, все, чтобы окончательно уверить цверга в том, что тот – лишь бесполезная обуза. Не жалуясь, тащил двойной груз, выполнял все работы по биваку. На долю Огнебородого оставалась лишь охота. Замерев в засаде, он ждал, когда какая-нибудь птаха залетит в пределы досягаемости дальнобойного лука.
Но охота не всегда была успешной. Одна из птиц оказалась настолько жестка, что мясо ее даже в сваренном виде никто не смог разжевать. В другой раз вышло еще хуже. Мягкое нежное мясо ели, облизывая пальцы. Но ночью Луций проснулся от рези в животе. Едва успел добраться до кустов и стянуть штаны. Терика он не видел, но звуки, доносящиеся с противоположной стороны поляны, говорили о том, что йотуна рвет, страшно и обильно. Так они и провели всю ночь, бегая в кусты. Наутро пустились в путь лишь ради того, чтобы отойти подальше от места, которое так хорошо «пометили».
Несколько раз Терик предлагал понести низкорослого спутника, но каждый раз получал твердый отказ:
– Ты что, сын конунга, унизить меня хочешь? – говорил Луций, белея от ярости. – Желаешь, чтобы я потерял остатки уважения к себе? Пока могу идти – буду идти, а не смогу – скажу. Тогда и понесешь. Ведь мы успеваем к сроку?
– Успеваем. – Терик успокаивающе вскидывал огромные ладони. Но на следующий день сцена повторялась.
Наследник
Проснуться удалось с неимоверным трудом. В животе что-то шевелилось, словно намереваясь выбраться, – сказывались последствия позавчерашнего ужина. Дурная слабость прошла, но мускулы еще не обрели обычной силы.
Тяжко вздохнув, Терик открыл глаза. Солнце уже встало, хотя и не вышло из-за
Красоту пейзажа портил Луций. Мрачный и всклокоченный, сидел он у вяло дымящегося костра, поглаживал ногу. Посмотрел на Терика равнодушно, сказал хрипло:
– Что, проснулся?
– Ага. – Сын конунга зевнул так, что из соседнего куста с испуганным чириканьем вылетела похожая на сойку пичуга. – Как твоя нога? Не лучше?
– Куда уж лучше. – Луций запустил руку в рыжину бороды и принялся остервенело там копаться. – Хорошо, что не хуже. Идти смогу.
Терик покачал головой, но промолчал.
Вышли рано, надеясь пройти побольше до наступления жары. Йотун шагал впереди, прорубал дорогу сквозь сплетение кустов, ветвей и еще каких-то странных, неизвестных на севере вьющихся растений. Разрубленные, они извивались, словно живые, норовя задеть по лицу.
К полудню вошли в рощу высоченных деревьев. Коричневые стволы возносились в полумраке, ветви сплетались так плотно, что образовывали что-то вроде крыши. Подлеска не было совсем, торчала лишь трава, мелкая, блеклая. Из темноты тянуло приятной прохладой, пахло старой древесиной.
Терик вступил под темные своды с удовольствием. С надоевшей жары попасть в прохладу – что может быть лучше? Да и Луций приободрился, зашагал веселее.
Что-то мелькнуло в полумраке слева. За спиной Терик услышал шорох, понял, что спутник вынул стрелу. Йотун тоже приготовил оружие. Древко секиры неприятно нагрелось в руках, и сыну конунга стало казаться, что он несет не мертвую деревяшку, а живое существо с заостренной, тяжелой головой.
Нападение последовало сзади. Что-то чуть слышно скользнуло во мраке, раздалось шуршание, и тело Терика среагировало само, без участия разума. Он резко развернулся. Охнув, отлетел в сторону Луций. Секира сама прыгнула вперед, лезвие ее, казалось, источало неяркий серебристый свет. Из полутьмы выдвинулось нечто по-настоящему черное, и, столкнувшись с этим сгустком мрака, лезвие перестало светиться, окрасившись темной жидкостью.
Луций поднялся, потирая колено и морщась. А Терик только в этот момент смог разглядеть, кого сразил. На земле корчился с рассеченной грудью черный, как сама ночь, зверь. Из горла его доносился сдавленный хрип. Оскаленные зубы и длинные когти не оставляли сомнений – хищник.
– Как ты его! – сказал Луций, подойдя. – С одного удара.
– Он сам налетел, – ответил Терик глухо. – И напоролся на секиру.
Говорить почему-то было противно, словно убил не дикую тварь, а разумное существо.
– Этот клыкастый сожрал бы меня в один присест, – сказал Луций, осматривая пасть прекратившего дергаться зверя.
За спиной что-то треснуло. Терик резко развернулся, вскидывая топор.
– Просто ветка, – сказал цверг успокаивающе.
– Да. – Терик опустил оружие. – Надо идти.
Полумрак более не казался приятным. За каждым деревом чудилась смертоносная тень. Шли долго, и солнце уже клонилось к закату, когда он заметил впереди полосу света. Терик подумал, что там обычный лес, светлый, наполненный звуком и жизнью. Сын конунга с облегчением вздохнул и ускорил шаг. Что-то зашуршало над головой, тяжесть ударила по затылку, пригибая к земле, нечто острое впилось в плечи. Терик яростно взревел, качнулся. Затрещала разрываемая одежда, что-то тяжелое глухо ударилось о землю.