Битва судьбы
Шрифт:
– Да. – Синее зарево над головой учителя и алое – Ратана, впервые замеченное в избе Хорта, юноша видел сейчас четко и ясно. Над Хортом никакого сияния не было, но что-то в нем казалось неправильным.
– Эй, стоп! – вырвалось само собой. – А почему у Хорта не два тотема, а четыре?
– Все очень просто. Я тебе об этом говорил, – ответил Родомист. – Хорт рожден на стыке дней и на стыке лет, когда старые год и день еще не умерли до конца, а новые – не вступили в полную силу. Он несет в себе отпечаток Силы и тех, и других.
– Вот как? – Леслав задумчиво поскреб подбородок, и тут взгляд его упал на котелок. И
Моряк
Крепкий ветер устойчиво дул с запада, косые паруса ловили его, несли корабль к югу. На протяжении двух дней почти ничего не приходилось менять в корабельной оснастке, и это выглядело очень странным. Истарх, суеверный, как и все мореходы, ходил по палубе туча тучей.
Чем дольше ничего не происходило, тем сильнее становилась тревога капитана, отлично знающего, что за хорошим всегда следует плохое. Слишком уж гладко проходило плавание. Штормов и даже обычных шквалов не было, болезней и раздоров в команде не имелось, и оставалось только гадать, что за напасти ждут в будущем.
Сразу после отплытия от острова Звезды Истарх увел корабль далеко на запад и лишь затем повернул на юг, избегая бдительных глаз Остроухих, что в последнее время взяли привычку летать над морем на огнедышащих чудовищах – драконах. Маневр, похоже, удался. Путешественникам ни разу не встретилась крылатая смерть.
Плотин, маг, отправившийся в плавание вместе с Истархом, оказался на редкость молчалив и необщителен. Большую часть времени проводил в каюте, лишь утром и вечером поднимался на палубу. Становился лицом к солнцу, восходящему или заходящему, и начинал что-то бормотать. Матросы в эти моменты шарахались от колдуна, да и капитан, если честно признаться, опасался беспокоить служителя Силы. Мало ли чего, тронь такого за плечо, а от этого шторм начнется или еще какая беда придет.
Нет уж, лучше в сторонке постоять.
А затем Плотин уходил к себе в каюту, и можно было сделать вид, что плавание их – самое обычное, ничем не примечательное. Чем Истарх и его команда и занимались с переменным успехом.
Наследник
На третье утро похода по степи Терик проснулся встревоженным. Разбудило его то чувство опасности, которое присуще каждому опытному воину и начинает теребить сердце задолго до того, как вылетит из ножен меч врага или сойдет поперек пути снежная лавина.
Так случилось и сегодня. Встал бодрый, собранный, словно и не спал. Вокруг было тихо и пусто, лишь выл над оврагом, где он остановился на ночь, степной ветер. Не тратя времени на размышления, что именно его обеспокоило, йотун собрался, поглядел, не сбилась ли заточка у секиры, и отправился в путь.
Завтракал прямо на ходу, жевал вяленую рыбину. Тревога не проходила, разгуливала рядом, словно бродячий пес, что и подойти боится, но и не отстает.
Не успел пройти и версты, как степь дала понять, что в ней не так пусто и безопасно. Издалека при явной помощи ветра долетел вой, высокий, протяжный. Звук долго вибрировал в морозном воздухе, вызывая дрожь под кожей. Терику никогда не доводилось слышать подобного.
Хотя неведомый зверь был далеко, сын конунга проверил на всякий случай, насколько легко выходит секира из петли, и ускорил шаг.
К полудню облака разошлись, и показалось солнце. Бледное и обмороженное, оно бросило неяркий свет
Облизав неожиданно пересохшие губы, сын конунга вытащил секиру. Пошел медленнее, обходя кусты, овраги и прочие места, пригодные для засады. Но, несмотря на все предосторожности, нападение проморгал.
Темный силуэт выметнулся из кустов столь стремительно, что Терик успел только упасть. Над головой пронеслось тяжелое тело, волна воздуха ударила в затылок. Раздался раздраженный рык.
Йотун вскочил на ноги, развернулся в сторону зверя. Тот тормозил после рывка, упираясь лапами. Остановился, замер на миг, взвыл яростно. Лишь в этот момент Терик смог хорошо его рассмотреть.
Желто-коричневая шкура, местами – черные пятна, размер – две трети от сажени в длину и примерно аршин в холке. На поджаром волчьем теле уродливо смотрелась голова рыси. Лапы тоже оказались скорее кошачьими, чем волчьими. Из верхней челюсти торчали огромные, не менее фута каждый, клыки. Глаза горели желтым огнем, длинный хвост бил по бокам.
Терик присел, секиру выставил перед собой, глаз не отрывал от зверя. Тот, в свою очередь, посмотрел прямо в глаза сыну конунга. Но рывок его йотун вновь проворонил, спохватился, обнаружив пятнистую тварь в сажени перед собой.
Судорожно дернул руками. Секира, словно ожив, вывернулась из ладоней, в лицо брызнуло теплым – острое лезвие все же достало невероятно быструю тварь. Но порадоваться этому Терик не успел, так как тут же оказался на снегу, а острые когти дотянулись до кожи даже сквозь толстую одежду. В лицо пахнуло вонью гнилого мяса. Победный рык заставил оглохнуть.
Предчувствие неизбежной гибели помутило разум. Не теряя времени, воззвал Терик к Медведю, своему животному Силы. Могут такое делать обладатели Дара, но очень дорого приходится за это платить, и редко прибегают маги и воины к помощи Силы-животного. За один раз, по слухам, отдает носитель Дара десять лет жизни. Но Терик сейчас отдал бы и двадцать.
Он ощутил, как покрывается шерстью тело, наливается мощью, лицо меняется, превращаясь в звериную морду. Саблезубый хищник удивленно застыл, глядя на добычу, что прекратила пахнуть страхом и вообще, похоже, перестала быть добычей. Промедление стоило ему жизни. Терик взревел, легко сбросил хищника с себя и, не дав опомниться, ухватил сзади за шею. Хрустнули шейные позвонки, кровожадно рассмеялось разумное существо, возжелавшее стать животным и на миг им ставшее.
Затем на сына конунга обрушилась невероятная слабость. С трудом устоял на ногах, болезненно переживая возвращение в человеческую шкуру.
Долго смотрел на поверженного зверя, дивясь странному виду степного хищника. Вырезал огромные клыки, бережно спрятал в мешок. «Вернусь, покажу дома», – решил сын конунга.
И отправился дальше.
Путешественник
Идти по горам для цверга – одно удовольствие. Два дня, что Луций в сопровождении молчаливых спутников двигался на юг, вдоль главного хребта Порубежных гор, не оставили о себе неприятных воспоминаний. Правда, и приятных тоже – лиц провожатых уроженец Кум так и не увидел. Их прятали капюшоны, такие же, как у всех, кого Огнебородому довелось встретить в Лонге.