Битва судьбы

Казаков Дмитрий Львович

Два ослика и тонкая фигура в белых одеяниях быстро исчезли за деревьями. «И какой дурак назвал эту пустыню Черной?» – подумал Мбома, ступая по ослепительно золотому песку. Вокруг него громоздились целые горы песка, и ветер пересыпал блестящие песчинки под вечную тоскливую песню. Пригоршню тут же бросил в лицо Мбома, иссушил губы. Пришлось закрыть рот и нос специальным платком, а капюшон – плотно надвинуть на глаза.

Ноги проваливались в песок, но не очень глубоко. Песчинки, сдвинутые с места, мгновенно уносились ветром, и казалось, что бархан под

ногами дымится. Мешок слегка давил на плечо, а впереди ждали целый вечер и ночь ходьбы.

Охотник

Выйти умудрились вовремя, несмотря на то что так и не пришли в себя после «собачьего корня».

Степь полого поднималась на юг, к невидимым пока еще горам. Хорт по привычке шел первым. Снег едва слышно чавкал под ногами, рыхлый, ноздреватый. Здесь, на юге, весна начала разрушительную для белого покрова работу, в то время как на севере, в родных лесах, наверняка еще полновластно царит суровая зима, бушуют метели и трещат морозы. А медведи в берлогах видят десятые сны.

Звезды не успели сильно перекатиться по дну небесной чаши, когда Хорт почуял запах дыма. Поднял руку, давая спутникам знак остановиться.

– Что такое? – спросил Родомист.

– Дым. Запах доносится с юга, – ответил Хорт коротко.

– Это Красноглазые. – В голосе мага прозвучало беспокойство.

– Откуда они здесь? Все их орды далеко на западе, – изумился Леслав.

– Места между горами и южной границей Новгородского княжества называются Вольной степью. Здесь живут те Красноглазые, что не ужились под ханской властью. Их немного, и они никогда не пытались создать единую орду.

– Вот как, – вздохнул юноша с удивлением. – Вольные...

– А далеко они от нас? – спросил Ратан. – Я, например, запаха совсем не ощущаю.

– Сажен двести, не более. Вон за тем холмом. – Хорт указал на возвышенность, что лысиной исполина торчала прямо на юге.

– Обойдем? – стало слышно, как Ратан вытащил из ножен меч.

– Попробуем.

Свернули на восток. Когда обогнули холм, стали видны костры, тени больших шатров, стреноженные лошади. Несмотря на глубокую ночь, около пламени Хорт заметил несколько фигур. Удалось рассмотреть даже блики, играющие на обнаженных лезвиях. Услышал смех, обрывки разговоров.

Один из стражей, словно ощутив взгляд, поднял голову. Глаза его смотрели прямо на Хорта. Охотник замер, задержал дыхание, понимая, что на таком расстоянии увидеть что-либо во тьме невозможно.

Порыскав некоторое время взглядом во мраке, страж опустил голову. Хорт осторожно, едва шагая, двинулся дальше. По широкой дуге обогнули стойбище, оставив его за спиной. Охотник облегченно вздохнул, решив, что все обошлось, как вдруг со стороны костров донесся заливистый собачий лай.

Ученик

Гавканье больно ударило по ушам. Леслав оглянулся. От костров, хорошо различимые в свете пламени, мчались несколько здоровенных пастушеских собак, яростно лая и тряся хвостами.

– Отойди, – сказал Ратан и отодвинул юношу в сторону.

Клинок в руках воина недобро блестел, и псы замедлили бег,

заметив его. Но вожак – огромный черный кобель лишь присел на миг и взвился в воздух, целясь человеку в горло. Ратан как-то хитро крутнулся на месте, сверкнул отражением звезд его меч, и предсмертный собачий визг раскатился по степи. Пес рухнул на снег с рваной раной поперек горла. Лапы его бессильно задергались.

Остальные собаки попятились, злобно рыча. Тренькнула тетива Хортова лука, и один из псов, захлебнувшись собственным рычанием, упал на месте. Но дело свое собаки сделали. От становища доносились встревоженные голоса и лязг оружия, быстро приближалась вереница факелов.

– Не успеем, – проронил Хорт мрачно, и еще одна псина с коротким взвизгом умерла. Свора мрачно завыла и ринулась прочь.

– Всё успеем, – отрезал Ратан и сунул Леславу мешок. – Понесешь его.

– А свой отдай магу, – добавил воевода, повернувшись к Хорту.

– Зачем это? – поинтересовался учитель.

– Вы пойдете на юг так быстро, как сможете, – ответил Ратан. – А мы их задержим. Не упущу случая омочить меч в крови этих тварей.

Свечение Дара над головой воеводы налилось кровавым багрянцем, тревожно заполыхало. Вепрь за спиной сердито хрюкнул, а барс над головой злобно оскалился и зарычал.

– Идем. – Учитель дернул Леслава за рукав, и юноша, с сожалением оторвавшись от разглядывания тотемов, зашагал во тьму.

Два мешка – это, конечно, тяжело, но если идти не торопясь, то вполне можно справиться. Хуже оказалось другое. Ни Леслав, ни Родомист не умели выбирать дорогу. То и дело забредали в глубокий снег или, что было еще хуже, в лужи, встречавшие их радостным хлюпаньем.

Охотник

Отослав мага с учеником, Ратан повернулся к Хорту, и охотника поразила перемена в облике воина – тот собрался, стал жестче, на лице, обычно спокойном, проступили ярость и жажда крови.

– Ну что, повоюем? – спросил Ратан зловеще. Лицо его в этот миг настолько напоминало морду свирепого хищника, что Хорт почувствовал озноб. В животе возник ком льда, но охотник нашел силы ответить:

– Повоюем.

– Тогда твое место там. – Ратан поднял руку, указывая на небольшой холм к западу. – Стреляй, как я дам сигнал. Они несут факелы, так что тебе будет хорошо видно.

Хорт послушно кивнул и заторопился к указанному месту. Когда обернулся, то Ратан исчез, будто растворился. Тьма ночи скрыла его, словно мать – дитя. Едва успел присесть за сугробом, как десяток Красноглазых с факелами появились на том месте, где недавно разговаривали путники. Когда обнаружили след, то возбужденно загалдели и сбились в кучу. Услышав пронзительный свист, мало похожий на птичий, разом подняли головы. В алых глазах блеснули отражения факелов.

Свист донесся и до Хорта. Отшвырнув страх, словно ненужный более сапог, он прицелился и спустил тетиву. Вновь натянул тетиву, краем сознания отметил, как падает Красноглазый, пораженный первым выстрелом. Словно сквозь стену донесся вопль собратьев убитого.