Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2
Шрифт:
— Я полностью согласен с вами, молодой человек, — подтвердил палеонтолог Лев Мурашевский.
— Надо бы поближе подойти к гиппопотамам, чтобы понаблюдать за ними, определить разновидность и сфотографировать, — предложил зоолог Георгий Иванченко.
— Сейчас я запущу квадрокоптер с камерой. На прошлой стоянке, когда со мной приключился стресс из-за нападения пантеры, я и забыл про него, — сказал Покровский, вытащив из лодки серый пластмассовый чемоданчик. И все участники экспедиции с интересом уставились на него, наблюдая, как Виталий готовит невиданный маленький аппарат с четырьмя пропеллерами к полету.
Один
— Нашел! Самый настоящий самородок! Река золотоносная, товарищи! Я только что открыл месторождение золота!
Все ученые тут же подбежали к нему, оставив Покровского возиться и дальше со своим квадрокоптером. Обнаружение золота заинтересовало их еще больше, чем необычная техника.
— Да ну! Где? Дай посмотреть, Леша! — выпалил Мурашевский.
— На, смотри, я не жадный, — отдал ему геолог найденную драгоценность.
Пока палеонтолог вместе с зоологом и биологом рассматривали первую блестящую находку, Алексей руками разгреб прибрежный песок и вытащил еще два маленьких золотых самородка.
— Точно, здесь целое месторождение! — воскликнул геолог.
— Золото самое настоящее, — подтвердил палеонтолог, внимательно рассмотрев самый первый самородок, после чего тоже присоединился к поискам, которые продолжал геолог на урезе воды.
Марина с интересом посмотрела на блестящие золотые камушки, но, они не сильно впечатлили девушку. Вот изысканные ювелирные изделия — это совсем другое дело. А природное золото не выглядело особенно красивым. Просто блестело. Оставив золотоискателей, Марина снова вернулась к Покровскому. А он уже подготовил к полету свой летательный аппаратик. И удивительное изделие из двадцать первого века взмыло в воздух почти бесшумно. Покровский управлял полетом при помощи небольшого пульта с маленькими рычажками и двумя антеннами, который присоединил к своему плоскому фотоаппарату.
Все это показалось Марине интереснее, чем поиск золотых самородков. И она подошла к Виталию вплотную, заглядывая через его плечо в яркий цветной экранчик смартфона, куда передавалась картинка с квадрокоптера. Девушка не понимала, как такое возможно сделать, но ее больше интересовало в этот момент даже не само устройство, а вид реки сверху, транслируемый с летающей камеры.
Впереди в паре сотен метров плескались самые настоящие бегемоты, только очень крупные. И квадрокоптер быстро приближался к ним. Картинка, конечно, удивляла. Ну, кто бы мог подумать о том, чтобы увидеть здесь, прямо в реке, бегемотов, да еще таких больших и весело резвящихся целым семейством из пяти особей! Впрочем, они не просто резвились, а кормились, ловили крупных рыбин прямо своими огромными пастями с полуметровыми клыками и тут же разжевывали их. Многотонные гиппопотамы оказались весьма проворными. И эта их ловкость даже немного шокировала Марину. Ведь она раньше думала, что бегемоты — это создания медлительные и меланхоличные.
Зоолог тоже оторвался от поисков золота и подошел к ним, заглянув в изображение на смартфоне Покровского из-за его другого плеча. Он проговорил:
— Такие гиппопотамы и с любым крокодилом легко справятся. Они могут быть очень агрессивными.
— Никогда не думала, что бегемоты могут представлять опасность, — произнесла Марина.
Зоолог подтвердил:
— Еще какую опасность! Они нападают не только на других животных, но и друг на друга, жестоко дерутся за свою территорию и за самок. Прогоняют всех, кто, по их мнению, может представлять угрозу. А самцы нередко даже собственных детенышей съедают. Такие вот милые бегемотики. Так что правильно сделал наш капитан, что к берегу причалил. Реакцию гиппопотамов на наши лодки предсказать невозможно. До завтра, может быть, уйдут они куда-нибудь.
Командарму Мерецкову доложили, что телефонная связь с Красной Пряжей снова наладилась. И он еще раз позвонил на командный пункт майора Васильева. Но, трубку взял другой майор, представившийся Борисом Романенко, начштаба Гиперборейского полка. И он рассказал Кириллу Афанасьевичу кое-какие интересные подробности, например, сообщил, что полк их сформировали из военнопленных на территории некоего секретного полигона. И что гаубицы и зенитки доставлены тоже оттуда. А штабной инспектор Проскурин выехал уже на тот самый полигон вместе с Васильевым.
И генерал еще больше убедился, что разговор нужен не телефонный, а лучше поехать в расположение полка самому. Ведь телефонные переговоры врагам ничего не стоит подслушать. Потому командарм в разговоре не стал уточнять никакие детали и даже ничего не спросил про великанов. А когда еще Проскурин вернется, сколько времени пройдет? Валентин уже подтвердил, что майор Васильев не врет, и гаубицы у него действительно есть. Это и требовалось от штабного инспектора. И, конечно, майор вряд ли передаст гаубицы капитану, ведь никакого мандата на изъятие гаубиц из полка у Проскурина нет.
Отправляя Валентина в Красную Пряжу, Мерецков еще даже не верил, что эти гаубицы существуют на самом деле. Думал, что майор Васильев привирает. Но, нет! Выяснилось, что шестидюймовые гаубицы в наличии. Вот только Гиперборейский полк в седьмой армии не числился и ее командованию не подчинялся. Командарм навел справки и выяснил, что не имелось такого полка и в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Возможно, какой-то особый полк НКВД? Или нечто вроде засекреченного штрафбата? На эти версии косвенно указывало, например, формирование полка из бывших военнопленных. А значит, для скорейшего изъятия гаубиц у майора Васильева и перенаправления их на самое угрожаемое южное направление, без вмешательства высшего командования не обойтись. Еще и придется как-то договариваться.
Разумеется, Кирилл Афанасьевич мог послать вместо себя еще какого-нибудь помощника рангом значительно повыше капитана, но, своему заместителю, генералу Гореленко, он не доверял. Генерал-лейтенант Филипп Гореленко командовал седьмой армией до Мерецкова, а потом, одновременно с его прибытием, получил назначение от Верховного на должность заместителя нового командарма. Такое понижение было вызвано тем, что Гореленко в Ставке посчитали не справившимся с боевыми задачами, поставленными армии. И потому, конечно, Гореленко мог от обиды вытворить что угодно.