Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)
Шрифт:
Китайцы рассыпались цепью и пошли прямо на Фроста. Изо рта девушки оружейное дуло извлекли, но Густава продолжали держать на прицеле.
И тогда, с пятидесяти ярдов расстояния, Фрост произвел самый дальний, самый трудный, самый важный пистолетный выстрел в своей отнюдь не бедной приключениями жизни.
Разумеется, он промахнулся.
Правда, не совсем: пуля угодила в глаз человеку, державшему Сандру за руку. Фрост охнул и выбранился. Потом к его голове метнулся винтовочный приклад.
Фрост обронил браунинг, попробовал было выдернуть из-за пояса маленький кольт-вудсмэн, однако и сам успел понять всю бессмысленность этого движения.
Приклад обрушился.
Когда в глазах потемнело, и Фрост почувствовал, что падает, он умудрился еще отметить краем гаснущего сознания, сколь бессмысленно было все навязанное Фарборном предприятие.
Глава семнадцатая
Фрост приподнял веко.
День - по крайней мере, он предположил, что солнце уже спускается, сделался облачным, серым, угрюмым. Правая сторона головы болела. Капитан попробовал шевельнуть губами, и едва не застонал. Грубый кляп - видимо, скомканная тряпка, - был затолкан чересчур глубоко. Чудо, что не задохнулся, подумал Фрост.
На затылок давил большой, туго затянутый узел. "Повязку сверху наложили: основательная публика", - отметил капитан. И еще осознал, что стоит на коленях, неестественно выпрямив спину.
Кисти рук, почувствовал Фрост, связаны спереди, возле живота, а сквозь локтевые сгибы пропущена за спиною какая-то жердь, или палка, делавшая давление веревок почти нестерпимым.
Азия... Ничего иного ждать и не следовало...
Он очнулся окончательно и повел было головой, пытаясь оглядеться вокруг.
– Смотреть в землю!
– заорал кто-то по-английски. Тот же голос, который звучал в громкоговорителе. Фрост не шелохнулся.
– В землю смотреть, капитан Фрост!
– проскрежетал голос.
Наемника толкнули в темя. Фрост успел разглядеть сапоги: пару высоких русского образца - хромовых, тщательно вычищенных сапог. Один из них дернулся и злобно пнул Фроста в висок - с той самой стороны, куда ранее угодил винтовочный приклад...
Целое ведро ледяной воды обрушилось на лицо наемника. Фроста бесцеремонно подняли, снова поставили на колени. Теперь поневоле пришлось уставиться в землю: при любой попытке шевельнуть головой в глазах темнело. Удобнее казалось опереться подбородком о грудь.
– Вот они, империалистические наймиты, задумавшие подлое покушение на мою жизнь, - прозвучал другой голос.
– Поразительно, до чего глупы и неосмотрительны американские головорезы!
Фрост автоматически отметил: в данном отдельном случае критику надлежит признать справедливой.
Его ухватили за волосы, дернули, заставили поглядеть вверх. Желтая косоглазая физиономия. Старая, но решительная и воинственная. Физиономия немного приблизилась и прошипела:
– Я генерал Чен. А ты - капитан Фрост, главарь наемных убийц. Тебя отведут в город, некоторое время - весьма короткое - продержат под замком, а потом обезглавят. Ибо так поступает мой народ с убийцами! Женщина, правда, очень хороша собою... Но я не стану ею пользоваться. Есть некий араб, мой знакомый. Он содержит целый гарем похищенных европейских красавиц. И твоя подружка принесет нам не меньше двадцати пяти тысяч долларов! Придется, конечно, чуток помыть ее... Наложницу ждет восхитительная жизнь - разумеется, пока она молода, и покорна желаниям повелителя. Мой араб чрезвычайно требователен, однако и учитель прекрасный!
Чен засмеялся.
– Ведь мы с вами разумные люди, капитан. Веселее, не огорчайтесь! Я уверен: девочка будет примерной ученицей и не скоро пожалуется на скверное обращение.
Генерал еще сильнее запрокинул голову наемника.
– Когда вас казнят, черепа ваши послужат хорошим украшением городских ворот. Ну, а тела бросим собачкам. Вы, должно быть, любите животных? Значит, не станете возражать, если их сытно покормят.
Говорить, когда рот забили здоровенным кляпом, разумеется, немыслимо. Но во взоре Фроста, по-видимому, сверкнула такая ненависть, что Чен закатил наемнику сокрушительную оплеуху, плюнул ему в лицо и разжал пальцы.
Фрост встретил умоляющий взгляд Сандры. Девушку заталкивали в лендровер. "Спаси меня или убей!" - говорили ее глаза. Ни того, ни другого, с горечью подумал Фрост, уже не получится...
Посреди горной дороги изо рта Фроста вынули кляп, а на шею накинули веревочную петлю. Другой конец веревки обмотали вокруг бампера генеральской машины.
Скрученные таким же манером, и тоже привязанные к лендроверу Лундиган и Густав стояли поблизости. На головы им натянули черные мешки. Солдаты приволокли два чурбана, имевших едва ли не по футу в поперечнике, подвесили их по обеим сторонам перекладины, пропущенной сквозь локтевые сгибы главного пленника.
Ослабевший, измученный Фрост опять повалился на колени, пригнетаемый к пыльной дороге увесистыми бревнами.
– Подымайся, американец. Или ты сам пойдешь за машиной генерала Чена, или тебя потащат на аркане... Можешь вползти в город на коленях - тут недалеко, всего километр.
Офицер засмеялся и сделал знак. Один из солдат приблизился, смачно плюнул Фросту в лицо. Гогоча, натянул на голову капитану черный мешок.
Фрост почувствовал, что вот-вот рухнет навеки. Плотная ткань облипала рот и ноздри при каждом новом вздохе. Он услыхал выкрик Густава: "Босс!" Потом раздался тупой, видимо, нанесенный прикладом, удар.
Громадный немец взвыл от непереносимой муки.
Заработал автомобильный мотор. Фрост попытался встать, но бревна тяжко висли по бокам и не давали распрямиться. Внезапно капитана дернуло, швырнуло вперед, шею пронизало адской болью. Несколько мгновений Фроста полузадушенного, теряющего сознание, волокли по дороге, потом лендровер затормозил. Наемник смутно почувствовал, как чьи-то руки рывком подымают его.
– Не можешь идти - ползи на коленях, сволочь! Или удавись! А мы поедем очень медленно, чтоб не сразу подох!
Секунду-другую Фрост всерьез намеревался упасть и, стиснув зубы, дожидаться нелегкой, но, судя по всему, сравнительно милосердной гибели. Потом вспомнил о Сандре, опять попытался встать, снова услыхал рев двигателя...
Под xoxoт и улюлюканье китайской солдатни, капитан Генри Фрост начал передвигаться на коленях за тронувшимся лендровером, волоча два тяжелых чурбака.
– Шевелись, американец, - велел офицер. Новый взрыв гогота. Лендровер прибавил оборотов.
Фрост слыхал рассказы о подобных страданиях, однако не предполагал, что придется вытерпеть их самому. Штанины обратились в лохмотья через десять минут, а кожа на коленях и лодыжках - примерно через пятнадцать.