Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)
Шрифт:
Пытки в Монте-Асуль, когда Фрост угодил в лапы вурдалаков, готовившихся вручить страну коммунистам, тоже были отнюдь не сеансом лечебного массажа. Но боль охватывала все тело, и благотворный шок притуплял ее. К тому же, Фрост с нетерпением ждал смерти, и это поддерживало его психологически. Но сейчас наемник исступленно желал уцелеть, а боль сосредоточивалась в определенном месте и делалась поистине страшной.
Фрост слышал собственные, заглушаемые мешком, вопли, слышал, как надрывают животы развеселившиеся китайцы, и все-таки продолжал ползти за машиной. Ощущение времени, расстояния, усталости пропало. Осталось лишь острое чувство боли. "Правой... Левой... Правой... Левой... Правой... Левой..."
– Правой... Левой... Правой... Левой... Пра-а-авой!.. Лево-о-о-ой!..
– Босс! Босс!..
Фрост приоткрыл глаз и увидел Густава. Руки немца по-прежнему были связаны, жердь, как и раньше, торчала по обе стороны спины, однако мешка на голове уже не было. Зато левую скулу украшали кровоподтек и большая опухоль.
– Хэнк!
Фрост попытался заговорить, не сумел, и некоторое время только молча кивал в ответ. Приступ невыносимой боли едва не отправил его назад, в темное забытье. Так лучше, вкрадчиво твердил внутренний голос, обморок сейчас благотворен...
Капитан с треском разлепил запекшиеся губы, шевельнул головой, выдавил:
– Черт побери... Похоже... я жив...
– Ноги, босс. Ноги никуда не годятся. Засохшая кровь да грязь, а больше ничего не видно. Как же тебе пособить?
Казалось, Густав готов расплакаться.
– Эй, - прохрипел Фрост, - помоги усесться. Может, я тебя развяжу...
Он лежал на земляном полу хижины. Откуда-то сочился очень слабый серый свет. Фрост попытался двинуть ногами. Ничего не вышло...
Краем гаснущего сознания он услышал: "Босс!" И снова, с огромным трудом, открыл глаз.
– Ага...
– Ты умираешь, босс?
– Вроде бы... Усади, меня, ухвати зубами за лацкан и потащи... Ты же силен, как медведь, Густав! Потом пристройся спина к спине.
Десять минут спустя им кое-как удалось это сделать.
– Я попытаюсь распустить узлы...
– Выручай, босс, - выдавил Густав.
– Попытайся. Ты же ловок, точно фокусник...
Фрост понятия не имел, сколько времени миновало, покуда льняная веревка подалась. Но за это время падавший сквозь окошко свет сделался желтым и ярким. Восходило солнце.
Внезапно Густав напрягся, шевельнулся, путы еле слышно зашуршали.
– Ты победил, босс!
Охая от боли в затекших мышцах, немец выпростал руки, растер окровавленные запястья, долго возился, развязывая узлы на щиколотках. Попытался встать, ноги подогнулись. Густав подобрался к Фросту ползком и лихорадочно взялся развязывать командира.
– Не трудись, - блекло ухмыльнулся Фрост.
– Куда мне деваться в таком виде? Беги, спасайся...
– Сделай милость, заткнись и не мешай, - пропыхтел Густав. Работа отняла у него минут пять-шесть. Фрост начал понемногу, очень осторожно шевелить освободившимися конечностями и с тоской понял: если свершится чудо, и они уцелеют - предстоит новая операция на позвоночнике...
Впрочем, об этом, подумал наемник, можно уже не беспокоиться...
– Сумеешь отыскать и убить Сандру?
– спросил он у Густава.
– Погоди, все еще может обернуться к лучшему. Нужно только очень постараться. Честное слово.
– Где Лундиган?
Густав помрачнел и отвернулся.
– Лундиган где?
– Кляпы-то нам вынули перед торжественным шествием... И, когда с Лундигана сдернули мешок, он возьми да и плюнь прямо в харю офицеру. Тому, который по-английски чирикает... Вот китаезы и трудились над парнем ночь напролет. Теперь, на рассвете, должны обезглавить. Густав поглядел на чудом уцелевшие часы.
– Минут через десять, пожалуй. Поскорей бы...
Дьявольщина, - сказал Фрост.
– Что они с ним творили?
– Пытали, разумеется. А парень упрям и крепок. Разок-другой не выдержал, заорал благим матом, а больше - ни звука. Да только опытный человек не сдерживается, вопит во всю мочь... А еще эти ублюдки говорили...
– Что говорили?
– Что используют его... как женщину. У Лундигана светлые волосы, а косорылые, понимаешь, от блондинок без ума... Я сказал, ты слыхал - и довольно об этом!
Густав опять попытался подняться, и преуспел. Отошел в противоположный угол хижины, шумно всхлипнул. Фрост медленно, едва ли не со скрипом, перекатился по земляному полу. Опираясь на сравнительно целые ладони, подтянул плохо повинующееся тело к узенькой щелке в стене. Выглянул.
И увидал Лундигана. И убедился, что Густав говорил правду.
Больше всего Фросту хотелось отпрянуть, зажмуриться и выблевать, однако он продолжал смотреть, чтобы набраться животворящей, священной ненависти к генеральским выродкам.
Истерзанное, оскверненное тело протащили, наконец, по двору. Солдаты смачно харкали на пленника. Потом Лундигана положили на плаху, близ которой стояли генерал Чен и палач, вооруженный широким, чуть изогнутым клинком.
Голову срубили в два приема, на повторном ударе.
– Только не говори, что ты видишь, босс!
– попросил Густав.
– Не скажу, - тихо отозвался Фрост.
– Нужно выжить. Я должен убить эту сволочь. Должен!
Глава восемнадцатая
После долгого, тягостного безмолвия Фрост обернулся и спросил Густава:
– А когда явятся по наши головы? Не говорили?
– Не говорили. Но думаю, теперь уже скоро.
– Помоги подняться, Густав. Тащи сюда обе жерди, и веревки тоже. Нужно, по возможности, зафиксировать мои ноги.
– Что?
– Шины соорудить. Колени все равно сгибаться не хотят.
– Решился, наконец?
– улыбнулся немец.
– Терять нам, похоже, нечего...
Боль нахлынула вновь, золотые и багровые круги заплясали перед взором Фроста, наемник начал было валиться, но Густав успел подхватить его. Закусив губу, Фрост кое-как отдышался и сумел устоять. Потом с огромной осторожностью сделал неуклюжий, коротенький шаг.