Биврёст
Шрифт:
– «Кодекс 9», несомненно, полезная штука, регулирующая желание выцарапать друг дружке глаза, но на данном этапе он неактуален. Мы, Матери, всегда находили лазейки, исподтишка гадили под дверные коврики, стучали соседям, устраивали маленькие подпольные войны с Хелью. И на одной из таких войн два юных птенца Ангейи и Иргиафы встретились. И не в баре там каком-нибудь с девочками и картами, а в проклятом отряде «Регинлейв» в те злополучные одиннадцать-одиннадцать. Ха! Когда командование по глупости начало обстреливать своих же и позорно сбежало, перебрасывая ответственность с одного на другого, раненый Ангейя заполз
Скай подняла измятый газетный лист и громко зачитала:
– Ничего, теперь жить будешь, – сказал склонившийся над ним худой высокий мужчина. Он показался Ангейе смутно знакомым, но никак не удавалось вспомнить, где он мог его видеть. От него исходила целительная варденская сила.
– У тебя редкий дар, – сказал Ангейя.
Иргиафа пожал плечами.
– Хотел бы я не лечить такие раны, – он сел рядом. – Гадко. Люди забыли истинное предназначение вардена.
– Это… нормально.
– Нет! – Иргиафа горячо вскрикнул, и в этом крике Ангейя распознал нотки будущего безумия. – Покончить с войнами, объединить всех. Сбросить отжившие доктрины религии и возвести на трон науку… как в Хели!
– Тебя хорошенько контузило, да? – нервно хихикнул Ангейя. – Ты сам сказал, что мы забыли о пути вардена. А в Хели вообще нет связи с Утгардом.
– Ты думаешь, они не страдают из-за этого? Не чувствуют своей ущербности? Именно осознание ответственности пути вардена заставило искать выход в науке! Стать лучшими варденами без прямого доступа к Утгарду.
– Думаешь, если асгардцев, альвов и сварта лишить Утгрда, что-нибудь изменится? – ляпнул Ангейя, чувствуя, как тяжелеют веки.
– О, это дельная мысль! – усмехнулся Иргиафа. – Сначала создать единое государство, идеальное государство, устроить гибель богам, лишить их Утгарда. Или мы могли показать им настоящий Утгард? Его красоту и совершенство. Думаешь, растрясло бы это фамильный жирок на боках Матери Атлы-ас?..
Ангейя неразборчиво хрюкнул, соглашаясь.
– Не божественной силой, но умом и силой своей спасти Вседрево? – эта фраза долетела уже в полудреме, но произвела странный эффект. Выписавшись из госпиталя, Бенедикт Ангейя нашел своего нового друга Хейма Иргиафу, который выскреб всю заначку и снял полуподвальную клетушку на севере города, недалеко от места, где приток Ифинга ныряет под землю.
Скай, выдохнув, отшвырнула газету.
– Это все журналистские украшения, но суть передана верно. Полежав при смерти в канаве, Хейм думал только о благе человечества, но, отгородившись от своего народа пробирками и химическими формулами, забыл, что делает. Поняв, что слушать его никто не желает, и потерпев крах с законопроектом «Зеро», он стал одержим идеей создания идеального вардена, способного прикасаться к Утгарду в любом месте. Кратким мигом просветления было рождение сына. Хейм решил сделать из Эгира маленький идеал и вымуштровал его как мог, но вскоре и это надоело, ведь на горизонте появился
Скай замолчала. Атла, не тратя слов, вышла, хлопнув дверью. За ней вышла и Имд, процокав стоптанными на пятках туфлями.
– Остальные, я так понимаю, готовы слушать дальше. – Ангейя сказала это скорее утвердительно.
– Мать Гиалп, вы проводили расследование, – напомнила Ульфрун. – Что можете сказать о причастности Дома Гиафа к «Оку»?
– Из пятнадцати доверенных агентов живым вернулся только один. Он успел передать записку и упал без сознания от ран.
– Вы читали записку? – спросила Грейп.
Кэрол сунула руку в карман и развернула скомканный, измазанный кровью клочок бумаги.
Когда я его убью, произойдет мощный выброс Утгарда. Сломайте печати, ставьте щиты.
– Сломать печати? – взвизгнула Эйстла, подскакивая.
– Это невозможно, – пробормотала Ярнсакс.
– Так, тихо! – гаркнула Скай. – Давайте по порядку!
– По порядку? – Ульфрун усмехнулась. – А что не ясно? Эгир передал через агента Гиалп, приставленного за ним следить, что собирается убить своего отца? Не все ли понятно? А приказ сломать печати как вам?
– Если мы сломаем печати, то получим достаточно сил для защиты города от драугров, – возразила Кэрол.
– Физическая оболочка Матери может не выдержать такой силы. Это опасно. – Эйстла устало сняла очки. «Какие же мы все старые», – ужаснулась Скай, словно впервые увидев артритные суставы ее пальцев, старческие пятна, тонкие седые волосы, усталость и печаль, сквозящие в каждом движении. – Это во-первых. Во-вторых, я не вижу причин верить Гиафе.
Они боялись. Скай видела это в их позах, дрожании пальцев, в глазах. Никто не хотел, и одновременно каждая желала той силы, что дает Утгард. Способности Матери велики и с печатью. Без нее – ужасающи.
– Но и не верить тоже. Только так можно защитить город, – сказала Ярнсакс.
– Эвакуируем гражданских по реке и железной дороге, мобилизуем военных и полицию, перекроем Нифльхейм…
– Вера, – Грейп покачала головой. – Мы и так все это уже делаем.
– За снятие печати нужно проголосовать.
– Не обязательно снимать все – только одну, – предложила Скай. – Хейм безумен, а безумцы предсказуемы. Он придет проститься с Ринфе. Родня как-никак.
Ярнсакс покачала головой, пряча глаза.
– Риск велик.
– Для снятия печати нужны хотя бы шесть Матерей. Снять печать Гиафы – лучшая мысль.
– Наследница Гиафы выбрана? Ринфе успеет передать?.. – сурово спросила Ульфрун.
– Выбрана! Успеет! – рыкнула Скай.
В который раз повисла тишина. Наконец Эйстла встала, сняла с лацкана пиджака брошь в форме цветка и положила на стол. Гиалп стянула через голову шнурок с кулоном, Грейп порылась в сумочке и вытряхнула из кошелька старинную монетку с отпечатком зуба. Ульфрун сдернула с пальца безвкусный перстень с вульгарно-красным камнем, а Ярнсакс бережно расстегнула запонку и подвинула в общую кучу к Ангейе.