Благие знамения (Добрые предзнаменования)
Шрифт:
— Ну, даже не знаю, — сказал он. — Надо подумать. — Наконец он тоже усмехнулся. — В любом случае начатое вами дело надо прекратить, — сказал он. — Всю вашу заварушку с компьютерами. Тебе придется сейчас же выполнить мой приказ, и я приказываю закончить вашу игру.
Смерть пожал плечами.
— ОНА УЖЕ ЗАКОНЧЕНА, — сказал он. — БЕЗ НИХ, — он показал на жалкие останки трех Всадников. — ОНА НЕ МОЖЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ. ТРИУМФ ОБЫЧНОЙ ЭНТРОПИИ. — И Ангел Смерти взмахнул костлявой дланью в некоем приветственном жесте. — НО ОНИ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ, — сказал он. — ОНИ ВСЕГДА ПОБЛИЗОСТИ.
Взметнувшиеся крылья
— Ну вот и хорошо, — сказал Адам, сотрясая опустевший воздух. — Просто отлично. Больше ничего не случится. Вся эта чехарда, которую они затеяли… должна прекратиться сейчас же.
Ньют в отчаянии смотрел на аппаратные стойки.
— Как ты думаешь, здесь ведь может быть какое-то руководство или справочник? — спросил он.
— Давай посмотрим, не говорила ли об этом Агнесса, — предложила Анафема.
— О, безусловно, — с ехидством заметил Ньют. — Какое разумное предложение! Давай починим испорченную электронную аппаратуру двадцатого века с помощью практического руководства из семнадцатого века! Очень интересно, что ваша Агнесса Псих знала о транзисторах?
— Между прочим, мой дедушка в 1948 году почти точно истолковал предсказание № 3328 и сделал несколько весьма практичных вложений, — сказала Анафема. — Она, конечно, не знала всяких специальных названий и не слишком хорошо разбиралась в общих понятиях электричества, но…
— Я выразился риторически.
— В любом случае тебе не нужно чинить эту систему. Тебе надо окончательно ее испортить. И знания для этого не нужны, а нужно, наоборот, невежество.
Ньют застонал.
— Отлично, — устало сказал он. — Давай попробуем. Прочти какое-нибудь предсказание.
Анафема наугад вытащила карточку.
— Он Не Тот, Коим Предстать Желает, — прочитала она. — Предсказание № 1002. Очень просто. Есть идеи?
— Но послушай, — удрученно сказал Ньют. — Сейчас, конечно, уже поздно говорить об этом, но… — пробормотал он, — но на самом деле я не так уж хорошо разбираюсь в электронике. Даже почти совсем не разбираюсь.
— А… кажется, я припоминаю, что ты говорил, будто разрабатываешь компьютеры?
— Ну, это было слишком громко сказано. То есть, в общем, даже чересчур смело… возможно, в твоем понимании… да, я полагаю, что ты назвала бы мои слова преувеличением. Я могу даже сказать, почему на самом деле так сказал. — Ньют закрыл глаза. — Мне хотелось увильнуть от прямого ответа.
— То есть обман? — снисходительно спросила Анафема.
— Нет-нет, так далеко я бы не зашел, — возразил Ньют. — Хотя, — грустно добавил он, — на самом деле я не разрабатываю компьютеры. Совсем. Даже скорее наоборот.
— Что значит наоборот?
— Если хочешь знать, то всякий раз, как я пытаюсь дотронуться до какой-нибудь аппаратуры, она сразу ломается.
Анафема одарила его легкой понимающей улыбкой и встала в театральную позу, словно иллюзионистка в блестящем платье, отступающая назад, прежде чем показать фокус.
— Вуаля! — воскликнула она. — Почини эту систему, — уверенно предложила она.
— Что?
— Ну, заставь ее работать получше, — сказала она.
— Я не знаю, — промямлил Ньют. — Я не уверен, что сумею. — Он запустил
Что-то заискрило и затрещало; он еще даже не успел понять, что происходит, как треск внезапно прекратился и послышался затихающий вой далекого генератора. На панелях замигали светодиоды, и большинство из них погасло.
Народы всего мира, безуспешно щелкавшие своими кнопками, обнаружили, что их системы заработали. Автоматические выключатели перестали блокировать работу аппаратуры. Компьютерная сеть перестала разрабатывать план Третьей мировой войны и вернулась к ленивому методичному сканированию стратосферы. В бункерах Новой Земли люди обнаружили, что предохранители, которые они так усиленно пытались вытащить, наконец сами выскочили к ним в руки; в бункерах Вайоминга и Небраски сотрудники в спецодеждах перестали размахивать оружием и кричать друг на друга и смогли бы, наконец, выпить пива, если бы на ракетных базах разрешалось употребление алкоголя. Пива не было, но они нашли, чем себя порадовать.
Да будет свет! Цивилизованный мир перестал скатываться в пропасть варварской анархии и принялся строчить в газеты письма о том, как сильно взволновали людей все — даже самые незначительные — происшествия последних дней.
Тадфилдская авиабаза больше не издавала угрожающие приказы. Нечто, заложенное в ее компьютерах, исчезло — по совершенно не зависящим от электричества причинам.
— Обалдеть! — воскликнул Ньют.
— Так-то вот, — подытожила Анафема. — Ты все отлично уладил. Старушке Агнессе можно доверять, уж поверь мне. А теперь давай выбираться отсюда.
— Он не захотел помогать им! — воскликнул Азирафаэль. — Разве не об этом я всегда твердил тебе, Кроули? Если ты возьмешь на себя труд копнуть поглубже любую душу, то обнаружишь, что в самой своей сути все они очень даже…
— Еще не конец, — решительно оборвал его Кроули.
Адам обернулся и, очевидно, впервые заметил их. Кроули не привык, чтобы люди с легкостью узнавали его подноготную, но Адам так проникновенно смотрел на него, словно читал историю всей жизни Кроули, отпечатавшуюся на внутренностях его черепа. Кроули познал мгновения подлинного ужаса. Он-то считал, что ему уже доводилось прежде испытывать подлинный ужас, но по сравнению с этим новым ощущением то был просто жалкий страх. Многие в Преисподней могли прервать существование простого демона, устроив ему множество невыносимых пыток, но этот мальчик одной своей мыслью мог не только прервать твое существование, но, вероятно, устроить все так, словно тебя и вовсе никогда не существовало.
Взгляд Адама переместился на Азирафаэля.
— Простите, а почему это вас двое в одном теле? — спросил Адам.
— В общем, — сказал Азирафаэль, — это долгая…
— Вдвоем в одном теле жить очень неудобно, — сказал Адам. — Я считаю, что вам лучше опять разделиться.
Процесс прошел практически незаметно. Просто рядом с мадам Трейси вдруг появился Азирафаэль.
— Ах, какое трепетное ощущение, — сказала она. Ее взгляд прошелся по Азирафаэлю сверху вниз. — М-да, — добавила она слегка разочарованно, — почему-то мне думалось, что вы помоложе.