Благородна и благочестива

Погожева Ольга Олеговна

– Что расскажет? – подозрительно сощурилась Камилла.

Патрик замялся, а глаза сменили наконец цвет на привычный, тёпло-карий.

– Я дома был, – признался паладин. – В родовом имении Блаунтов.

– В том, которое в кости проиграл?

Паладин кивнул.

– Жить там, конечно, совершенно невозможно, всё разграбили… Зимой туда перебираться – верная смерть: всё же на севере. По правде, я надеялся, что оно в лучшем состоянии…

– Зачем оно тебе сдалось? – не поняла Камилла. – Ведь не твоё же!

Патрик Блаунт вздохнул.

–

Пэр Доминик был прав: сбежать от себя не получится. А теперь, когда я встретил тебя… бегать больше не хочется. Я… люблю тебя… Может, многого я не предложу, и ты достойна лучшего… Но обещаю хранить и беречь тебя, любить и уважать… Приумножать всё, что мы имеем, и становиться лучше. Ради тебя, ради будущих детей…

Камилла вспыхнула и обмерла, впервые не найдя слов, чтобы вставить, куда не следует.

– Окажешь ли мне честь, светлая ллейна Камилла Эйросская? – улыбаясь, спросил Патрик. Опустился на одно колено, протягивая раскрытую ладонь. – Станешь ли моей женой?..

Ярко блеснул в свете фонаря крохотный перстень – аккурат на её руку. Прозрачный, что слеза, сверкающий, ровно вода на солнце, с каплей ярко-красного камня внутри. Камилла протянула руку, завороженная редкой красотой дивного самоцвета, и тотчас отдёрнула, недоверчиво глянув на паладина.

– Как же сила Храма? – дрогнувшим голосом уточнила дочь Рыжего барона. – Ты же потеряешь благодать Отца! И паладином больше не будешь…

– Это кто тебе сказал? – удивился Патрик.

– Ну как же, – шмыгнула носом Камилла. – Рафаэль говорил, что только чистые телом, духом и разумом... а иначе бац – и всё…

– Во-первых, не бац и не всё, – возразил паладин, неуютно поёрзав на одном колене. – Во-вторых, зависит от человека. Некоторые теряют, иные и в брачных узах сохраняют чистоту, даже познав супружескую близость. Не всякая близость лишает чистоты, как и не всякий девственник чист лишь потому, что ещё не поял телесных наслаждений. Меня это уже мало касается: я получил благословение настоятеля на мирскую жизнь. Я послужил Отцу как паладин, теперь продолжу служение как муж и отец. Пэр Доминик сказал, что паладин из меня получался лишь чудом, и что надёжнее мне стать человеком семейным. В служении и смирении, без разницы, Храму или семье, человек верующий не собьётся с пути. Ещё пэр Доминик сказал, что мне нужна… надёжная опора… Что я сам не смогу… Я ведь… как ветер…

Камилла улыбнулась, слабо, неуверенно. Коснулась сияющего перстня. Чудо, как хорош! Таких самоцветов она и в королевском дворце не видела.

– А с имением что? – спросила она.

– Ллей Тадеуш помог, – стойко не теряя равновесия, ответил паладин. – Велел не рассказывать, чтобы выглядело, будто я сам выкупил его обратно. Но я обманывать тебя не собираюсь: без вмешательства ллея Тадеуша ничего бы не вышло. Поэтому я задержался. Сначала дела уладил, братьям-паладинам помог, затем в орден, благословение у настоятеля получил, потом домой, проверить, как там…

– Вы вообще нормальные? – вскинулась Камилла. –

Что вы с дедом удумали, в секрете всё хранить? Я тут испереживалась, думала, ты навсегда…

– Я с тобой навсегда, – негромко подтвердил паладин. – Потому что люблю тебя, Камилла Эйросская. И если позволишь, жизнь положу на то, чтобы ты была счастлива.

В горле перехватило, и Камилла не сразу ответила. Только и улыбалась, счастливо и глупо, глядя в тёплые карие глаза. Хотелось, чтобы дивный момент длился вечно. И ощущение, будто паришь в облаках, и жизнь безоблачна и прекрасна…

– Соглашайся, – попросил наконец Патрик. Улыбнулся сдержанно и немного зажато. – Я… колено в последнем задании повредил. Встать очень хочется…

– А ты меня не торопи, – смутилась Камилла. – Я, может, мысленно речь готовлю.

Патрик Блаунт тихо рассмеялся.

– Не поверю, будто у тебя не нашлось слов, – признался паладин. – А мне достаточно только одного.

Камилла вспыхнула от удовольствия, закидывая руки на шею Патрику. Даже про кольцо забыла.

– Да! – торжественно выдала она. – Да, Патрик Блаунт, я стану твоей женой! Потому что тебя без присмотра и впрямь отпускать боязно! Всё добро в имении снова по досточке растащат…

– Как шоколад из мешка? – улыбнулся Патрик.

– Как шоколад из мешка, – не стала отпираться Камилла. – А у меня не забалуют! Слово даю, ллей Блаунт, что сохраню, сберегу, защищу и приумножу! И лучше… тоже постараюсь…

– Мне достаточно просто любви.

Губы Камиллы дрогнули, когда она склонилась к лицу паладина. Камилла улыбалась – и когда Патрик потянулся к ней, скрепляя договор бережным поцелуем, и когда поднялся наконец на ноги, оплетая её талию.

Не разрывая поцелуя, ллей Блаунт крепко прижал невесту и закружил – вроде легко, но Камилле показалось, будто она слышит пение ветра в ушах.

На всякий случай Камилла чуть отстранилась и настороженно огляделась: кто знает, куда их уже занесло?..

Патрик только рассмеялся, крепче прижимая к себе невесту. Яркая молния прорезала осеннее небо, освещая городскую площадь ослепительной вспышкой, и следом тотчас грянул гром.

– Прости, – повинился маг воздуха, осторожно ставя Камиллу обратно на мостовую. – Я просто… счастлив… а стихия – она отражает…

Вместо ответа такая же счастливая Камилла снова прижалась к родной груди.

– Вот, светлейший, – донёсся до них взволнованный голос. – Говорю же, буря близится! Вдруг снова… магия? Ну, как в тот день, когда твари набежали?

– Не вдруг, а совершенно точно, – задумчиво подметил ллей Тадеуш. – Эдакая картина на небе сама по себе не случается.

Камилла заинтересовалась, провернула голову, глядя наверх. Слепящие вспышки всё ещё прорезали ночную мглу, выстраивались дивными картинами. Словно художник на небе рисовал.

– Ой, это же бутоны, – раздался со стороны восторженный голосок ллейны Одетты. – Смотрите, как красиво! Цветы и сердце… Молния в форме сердца!