Благородна и благочестива

Погожева Ольга Олеговна

Камилла помолчала, пока они, подобрав юбки, взбегали по тёмной лестнице. Ллейна Бианка постоянно оглядывалась, а юная Одетта казалась напуганной – не время для вопросов. Уже в галерее Камилла не выдержала:

– А что умеют делать маги воздуха? – Поймала удивлённый взгляд ллейны Бианки и пояснила, – ну, на мага воды я полюбовалась в порту, маг земли саму твердь пошатнуть может, маг огня – ну, верно, чего-то подпалить в состоянии, а что же могут маги воздуха?

– Всё то, что может само небо, – посерьёзнела Бианка. – Призывать гром и молнии, проливать дождь,

управлять электрическими разрядами, слепить вспышками света…

– А паладины этого разве не могут?

Ллейна Бианка даже замерла на миг.

– Да ты что, – нахмурилась она, – паладины – это воины Храма. Они могут лишь исцелять да накладывать щиты света для защиты вверенных им людей. Но атаковать магией воздуха – это против законов самого Отца, ни один паладин этого сделать не может. А что?

Камилла вспомнила тёплые карие глаза, в миг колдовства внезапно посветлевшие до синевы, и медленно проронила:

– Возможно, что ничего, светлейшая ллейна.

Двери в покои распахнулись перед самыми их носами. На пороге стояла бледная пэра Эдна.

– Кайна мертва, – одними губами проронила камеристка.

И отступила в сторону, пропуская их внутрь.

…Молоденькая смешливая горничная лежала на пороге их с Одеттой спальни – в стороне от прикроватного столика. Одетта вскрикнула и выбежала из комнаты, а они так и замерли, глядя на белую, как мел, мёртвую служанку. По полу рассыпались фрукты и сладости, приготовленные для ллейн Камиллы и Одетты, да валялось заляпанное соком серебряное блюдо.

– Я говорила ей – никогда не трогать господских вещей, – звенящим и напряжённым голосом проговорила пэра Эдна. – Предупреждала же: пусть сами наслаждаются и сомнительными благами, и их последствиями. Эти кушанья принесли, когда нас не было в комнатах. Дурочка, она решила тайком полакомиться…

Камилла оставалась неподвижной, пока ллейна Бианка отдавала распоряжения быстрым шёпотом. Дочь Рыжего барона не боялась, глядя на мёртвую служанку, но думала о том, что в смерти бедной Кайны виновата она – не менее, чем убийца, подложивший яд. И если из-за неё начали гибнуть люди…

У неё не осталось никакого права на поражение.

Глава 7. Лесная дорога

Выезжали двумя экипажами через задние ворота дворцовых владений. Оказалось, что из Айронфисского замка вела и другая дорога – более крутая и куда менее удобная для возниц, нежели главный путь через парадные ворота. Камилла слышала неблагородные выражения возничих, пока экипаж спускался в долину, и топот четырёх всадников, их сопровождавших. Непроглядная темнота вокруг не позволяла ни рассмотреть в оконце соседний экипаж, в котором ехала ллейна Бианка с дочерью и камеристкой, ни даже понять, в каком направлении их увозят.

Они переоделись в дорожные платья наспех, даже не переплетя волос: неслыханная спешка по меркам ллейны Бианки. Вещи их снесли вниз, пока благородные ллейны переодевались, так что к конюшням они сбегали почти налегке.

– Светлая ллейна! – всплеснул руками пэр Нильс, завидев воспитанницу.

Узнал и сопровождавших, ахнул и склонился в глубоком поклоне. – Ллейна Бианка! Сколько лет…

– Жаль, что мы встречаемся в таких обстоятельствах, пэр Нильс, – узнала старого учителя Бианка. – Как я слышала, это вам мы обязаны обретением дорогой Камиллы.

– Ах, мой бедный мальчик Золтан наворотил дел, – сокрушенно покачал головой пэр Нильс. – Я не мог оставаться в стороне!

– Не вините себя, – мягко проговорила Бианка. – Чтобы воспитать Золтана покорным сыном и благовоспитанным ллеем, потребовалось бы чудо не меньшее, нежели вмешательство Отца Небесного.

Мэма Софур на удивление молчала и непривычно робела перед ллейной Бианкой, так что внутрь, в экипаж, забрались без конфузов. Камилла какое-то время держалась, укачиваемая быстрой ездой и цокотом множества копыт, но потом сдалась и уснула, прислонившись к округлому да мягкому, словно подушка, плечу няньки.

Проснулась только от резкого толчка: экипажи остановились у придорожной стоянки. Пэр Нильс ещё спал, мэма Софур дремала тоже. Выглянув в предрассветные сумерки, Камилла с трудом, разминая затёкшие ноги, выбралась наружу, не дожидаясь помощи замешкавшегося возницы. Укуталась в плащ, ёжась от ночной прохлады.

– Они напоят коней, и выдвинемся в путь, – негромко проронила ллейна Бианка, выглядывая из оконца соседнего экипажа. Оглянулась на тишину внутри – верно, Одетта ещё спала – и осторожно открыла дверцу, выбираясь наружу. – Не хотелось бы задерживаться, однако следующую таверну встретим лишь к вечеру, если двигаться по главному тракту. Как давно я не бывала в этих местах, – и Бианка огляделась с непонятным выражением не то грусти, не то горечи.

Камилла огляделась тоже, кутаясь в плащ. Рассвет входил в силу, раскрашивая поля, редкие деревья и толстую нить уходившей в горизонт дороги волшебным розовым цветом. Пыльный тракт, по которому они приехали сюда, казался сейчас спокойным и безлюдным, однако следы колёс и копыт указывали на то, что ближайшая к королевской столице таверна на этом пути пользовалась определённым успехом.

Сама таверна оказалась приземистым полуглиняным, полукаменным домиком с обширной и неухоженной конюшней по обе стороны от входа. Из-за таверны слышалось блеяние и кудахтанье – на заднем дворе располагалось живое хозяйство владельцев. У самого входа, на лавке, сидел один из четверых приставленных к ним солдат, оглядывая скучную местность острым взглядом. Ещё двое оставались у экипажей.

– А четвёртый где? – сосчитала Камилла.

– Внутрь, верно, пошёл, – оглядевшись, предположила ллейна Бианка. – Людям отдых тоже нужен, равно как и подкрепление. Думаю, мы перекусим тоже, чтобы не останавливаться до вечера. Идём, – обернувшись на тихие повозки, в которых спали их спутники, позвала ллейна Бианка, – распорядимся о завтраке, чтобы не терять времени.

Камилла, верно, лучше чувствовала себя в подобных местах, нежели ллейна Бианка, однако уверенность, с которой наследница магии воздуха вошла в таверну, восхитила даже дочь Рыжего барона.