Благородна и благочестива
Шрифт:
– Мы должны были уже подъезжать к таверне, – обеспокоилась ллейна Бианка. – Отчего так долго?
Постучав вознице, ллейна Бианка задала ему тот же вопрос.
– Дак мэм Арден велел ещё у пролеска свернуть, – удивился кучер. – Говорит, так срежем целый кусок пути да вывернем прямо к поселению. Там и отдых, и постой. Лошади утомились, им долгий покой нужен.
Ллейна Бианка задумалась, но только кивнула, то и дело бросая хмурые взгляды в оконце. Пролески остались на основной дороге; здесь же тропа оказалась более неухоженной, экипажи то и дело подпрыгивали на толстых кореньях, а близкие ветви хлестали
– Лес кругом, – чуть испуганно присмотрелась Одетта. – Мама, мы точно той дорогой едем?
Ллейна Бианка тревожно глянула на дочь, но не ответила – отвлёк очередной громкий стук ветви о крышу. Та даже прогнулась, и сверху словно топот ног раздался. А потом короткий вскрик потонул в топоте копыт, и экипаж дёрнулся от резкого галопа.
Лошади испуганно хрипели, ржали, но несли через темень леса экипаж, едва не ломая ног. От резкого движения все три ллейны попадали с мягких сидений, едва не треснувшись лбами, и Камилла ощутила пальчики Одетты на своём запястье. Судорожная хватка у юной ллейны оказалась крепкой – руку словно в капкане зажало.
– Что там?! – крикнула Бианка, стуча вознице. – Чэд, что происходит?
Незнакомая рожа, показавшаяся в оконце, мерзко осклабилась.
– Кувыркнулся с повозки ваш Чэд, – почти приветливо пояснил разбойник, вытирая потёкший нос. – Мы с Сэмли прокатим вас, красотки? Да тут недалеко!
– Арден! – высунувшись из другого окна, прокричала в темноту леса Бианка. – Арден, на помощь!!!
Топот копыт и колёс второго экипажа затихал где-то вдали: никак, разбойники уводили их в сторону от лесной тропы, на другую дорогу. Сзади ещё слышались звуки погони, когда на подножку с крыши спрыгнул другой нападавший, распахнул дверцу, оглядывая перепуганных женщин.
– Э, крали! – поцокал языком он, зорко вглядываясь в Камиллу. – Ну-ка, украшения снять, сумочки-то с каменьями тож отдавайте! А ты, рыжая, на выход! Слышь? Ты-то нам и нужна!
Камилла вскипела. Сколько раз повторять?!
– Медный!!! – взревела дочь Рыжего барона, когда тот ухватил её за руку.
И тут же взвыл от боли, отдёргивая кисть с воткнутой в неё медной вилкой. От жути происходящего – и человека поранила, и вилки лишилась! – Камилла и дальше действовала бездумно: рухнув на пол экипажа, что мочи двинула нападавшего каблуками по лодыжкам. Тот стоял на самом краю подножки, когда спрыгнул с крыши, а оттого не удержался – с воплем сорвался со ступени, и тотчас хлюпнул, поймав на ходу толстую ветвь. Дверцу в экипаже едва не оторвало вместе с ним, но ллейна Бианка вовремя её захлопнула.
– Там ещё один! – дрожащим пальцем указала Одетта на место возницы. – Ллейна Камилла, вы же его тоже, да?..
Поразившись, что её принимают, никак, за бывалую разбойницу, Камилла пересела с пола экипажа на сидение, тяжело дыша и обмениваясь взглядами с ллейной Бианкой.
– За нами, кажется, погоня, – наконец услышала ллейна Бианка. – Топот дружный, только не могу понять: разбойники ли, или солдаты?
– От этого всё равно надо избавляться, – прохрипела Камилла, кивая на место возницы, отделённое перегородкой. – Пока напарничка не хватился да не завёз себ знает куда.
Ллейна Бианка ещё раздумывала, а Камилла уже скинула плащ и тёплую накидку, да подвернула подол походного платья повыше колена. Ллейна Одетта стыдливо ахнула, а дочь Рыжего барона приоткрыла дверцу, оценивая темноту, ветви, хлеставшие по стенкам и грозящие покончить с ней так же, как и с разбойником, и скользкие от пыли и грязи ступени. А потом несколько раз вдохнула и развернулась к ночи спиной, хватаясь руками за козырёк дверцы.
Лазить по деревьям юная Камилла научилась ещё лет в восемь. Перемахивать через заборы чуть позже, годам к двенадцати. Но ни разу не проделывала тот же трюк на несущейся в ночи повозке, рискуя потерять волосы, платье, зубы и жизнь.
– Ты, что ли, Сэмли? – гаркнул разбойник, когда она запрыгнула на крышу экипажа, удерживаясь за неё сразу четырьмя конечностями. Снизу ей подавала тяжёлую трость ллейна Бианка, но Камилла боялась руки разжать на скользкой крыше. Всё-таки дурацкая оказалась затея!
Оглянувшись, Камилла присмотрелась: показалось, будто сзади мельтешат лихорадочные огни, да слышится звон стали. Да и то сказать – от дикой скачки светильник у места возницы тоже раскачивался, как безумный, грозя выплеснуть остатки масла на голову непрошенному погонщику.
Решение созрело мгновенно. Подтянувшись, дочь Рыжего барона взялась за обжигающее дно светильника, одним махом опрокидывая тот на голову разбойнику.
Непрошенный возница заорал, как безумный, хлестнув лошадей и вскочив на козлах, но прыгать с несущегося экипажа и не думал. Развернувшись и увидев виновницу, он взревел, растирая кипящее масло по голове, и одним прыжком вскочил на крышу.
Камилла в тот же миг скатилась на его место, не удержавшись на очередной кочке. Руки сами нащупали поводья, и она хлестнула что есть силы, замучивая взмыленных лошадей. Те захрипели, заскользили копытами на очередном повороте, экипаж развернуло, и позади раздался тяжёлый удар – разбойник на крыше всё-таки не удержался. Да и сама Камилла не удержалась бы, без толку то подгоняя, то пытаясь сдержать лошадей. Управлять даже единственным конём ей не доводилось, а тут целых два!
В тот момент главным показалось не останавливаться, что наследница престола и сделала. Боясь даже ругнуться, крепко удерживая поводья в стёртых, замерзающих руках, не разбирая дороги, Камилла отсчитывала только время, обещая себе, что остановит несущихся лошадей… вот-вот… ещё немного…
Те решили за неё – никак, неопытную руку почуяли. Спустя целую вечность безумной скачки в никуда, лошади развернулись на лесной тропе, выворачивая в сторону шума воды, криков взбудораженных речных птиц и прочь от погони, и вскоре замерли как вкопанные, тяжело дыша, фыркая и кося на неумелую возницу испуганными и укоризненными глазами.
Камилла с трудом, едва не кувыркнувшись на грубых ступенях, слезла с места возницы и огляделась. Они оказались у лесной реки, Отец знает, как вывернув к ней с основной дороги. Вокруг по-прежнему царила темень, спасал лишь свет луны и звёзд, отражавшихся от водной глади реки.
– Камилла, – позвала Бианка, выбираясь из экипажа. Голос Ватерлисской ллейны дрожал. – Камилла, ты цела?
Ллейна Бианка налетела на неё, ощупывая сразу всё – голову, лицо, плечи, руки, тело – и прижала к себе, к колотящемуся от тревоги сердцу. Камилла замерла: впервые за многие годы кто-то обнял её… так. Тревожно и тепло.