Благородна и благочестива
Шрифт:
Хотя посмотреть, положа руку на сердце, нашлось на что.
– Огромный какой, – пробормотала мэма Софур, опасливо выглядывая в оконце. – А дома-то какие, глянь! Высокие, ровно горы!
– Места здесь не очень много, дражайшая мэма Софур, – пояснил пэр Нильс. – Всё же ущелье. Вот и строили ввысь, а не вширь.
– Практично, – признала Камилла, только чтобы не молчать. Сердце в груди колотилось всё сильнее.
– А вы уверены, что нас вообще пустят внутрь? – негромко уточнила пэра Эдна. – Ллейны Бианки с нами нет…
– С вами есть я, – отрезала наследница Эйросских земель, не глядя на камеристку. – Даю слово, пэра Эдна: сегодня мы все будем спать в своих постелях.
Мэма Софур восхищённо глянула на Камиллу, а затем с некоторой гордостью – на пэру Эдну. Мол, моё воспитание! Даже подбоченилась, окончательно вжав пэра Нильса в стенку кареты.
Дорога в замок вела через широкий каменный мост. Тот, в свою очередь, вёл через крутой лесистый холм, внизу которого тянулась тонкой нитью обходная дорога. Камилла рассматривала законные владения из оконца, насколько позволял ограниченный обзор, и увиденное ей, пожалуй, нравилось.
Вблизи замок оказался вовсе не мрачным, просто древним, как мир, и несколько тяжеловесным. Камень, из которого строили её наследие, был грубым и серым – ничего общего со слепящей белизной королевского дворца. Зато окна их встречали приветливым светом, и за ними чудилась жизнь.
– В замок пускать не велено, – хмуро обронил один из стражников у самых ворот, когда они подъехали. – В городе разве не сказали?
Камилла распахнула дверцу кареты, выбираясь наружу, потому что уладить подобный вопрос самостоятельно возница бы не сумел. Достала уже изрядно потрёпанный пакет с королевской печатью.
– Прошу простить, – глянув на печать и даже не переменившись в лице, снова повторил стражник. – Не велено. Ради вашей же сохранности, юная ллейна.
Даже в обращении не ошибся! Камилла уже поэтому не стала ругаться сразу.
– В чём причина? – вдохнув, выдохнув и снова вдохнув, спросила она.
– Внутри может быть опасно, – так же просто, как сообщал бы о погоде, отозвался стражник. – Ллей Корнелиус не велел.
– Тогда позовите ллея Корнелиуса сюда, – ничему не удивляясь, устало предложила Камилла. – Дело королевской важности.
– Он в городе, – не поддался стражник. – Вернётся к ночи и сам решит, как поступить. А гостям не положено. Опасно…
Когда-нибудь терпение заканчивается даже у самых безропотных. Дочь Рыжего барона продержалась непривычно долго, но безропотностью не страдала, и терпение её закончилось чуть раньше.
– Я – не гостья! – взорвалась Камилла. Кровь вскипела, словно по жилам жидкий огонь растёкся. Даже жарко стало. – Я – хозяйка этого замка, светлая ллейна Камилла Эйросская! Дочь Золтана Эйросского и внучка светлого ллея Тадеуша Эйросского! И это я решу, как поступить в собственном… доме! Ведите к управляющему, если ллей Корнелиус загулял на ночь глядя, но на пороге держать не смейте! Слышите меня?! Не смейте!
Неизвестно, насколько хорошо услышали её оторопевшие стражники, но тут из внутреннего двора замка раздались крики, вопли и проклятия вперемешку с жалобными стонами. Изнутри пахнуло жаром, словно из жерла вулкана – и стражники буквально рухнули на пол, прикрывая головы щитами.
– Ложись!!!
Камилла не успела бы. Даже испугаться – и то не смогла бы. Лошади за спиной испуганно заржали, возница спустил нехорошее слово, вскрикнули увидавшие через оконце пэра Эдна и мэма Софур – а Камилла словно к тверди прикипела.
Из замковых ворот вырвался огненный смерч, лизнув копотью по стенам, взревел, будто живой, и яростно обрушился на единственную преграду к полной свободе.
Камилла только и успела, что вздохнуть от испуга. Вдох получился неожиданно долгим – словно огненный поток, накрывший её с головой, стремительно втянулся через нос и губы, оставляя вместо нестерпимого жара снаружи приятное тепло внутри. Оранжевое марево вокруг наконец рассеялось, и Камилла медленно выдохнула. Из носа вырвались тонкие струйки белого пара.
У ворот поднимались на ноги ошарашенные стражники, а далеко за воротами выглядывали напуганные, но уже заинтересовавшиеся дворовые.
– Погасила, – хрипло и испуганно просипел возница. – Прямо впитала в себя…
– Не берёт, – прошептал один из стражников, расширенными глазами глядя на Камиллу. – Огонь её не берёт…
Огненный смерч и впрямь погас, словно она потушила его так же, как задувают свечу неосторожным дыханием. Дочь Золтана Эйросского стряхнула с пальцев призрачные огоньки и втянула носом вечерний воздух, пахнущий теперь костром.
– Э-элементаль, – откашлявшись, пояснил стражник. – Огненный дух. В последнее время у нас… случается. Ллей Корнелиус говорит, это из-за болезни светлого ллея Тадеуша… то и дело пожары в замке…
– Именно поэтому я здесь, – ничего не понимая и не собираясь этого делать прямо сейчас, важно кивнула Камилла. – Проводите меня к моему деду, ллею Тадеушу. Да поживее, пока нас снова не накрыло. В другой раз я вас, глядишь, не выручу.
Развернулась и забралась обратно в карету, не глядя на изумлённых спутников. Едва ли кто-либо не понимал произошедшего тут больше, чем она, но какой толк от подобных признаний?
Стражники поспешно отступили в стороны, позволяя экипажу вкатиться по горячим плитам во внутренний двор. Карета проехала мимо рабочих строений вдоль каменной галереи и наконец остановилась у чёрного, пожжённого огнём цветника у главного входа.
– Ой, – заволновалась мэма Софур, выглядывая в оконце.
Экипаж медленно окружали дворовые, рассматривая прибывших со стороны. Кучер в этот раз спрыгнул наземь, распахнул дверцу кареты настежь – какой-никакой признак уважения перед местными. Камилла выглянула наружу, осмотрелась с подножки кареты и нахмурилась.