Благородна и благочестива

Погожева Ольга Олеговна

Камилла обернулась, чтобы посмотреть, что на самом деле думают про неё «дорогие советники». Мнение ллея Салавата её не слишком волновало: здесь и так всё ясно. А вот остальные…

Мнения остальных разнились, потому как поднялся шум, гам и бурные споры с не слишком благородными выражениями. Двое из пяти утверждали, что это безумие – ставить на престол проходимку, пусть и Эйросской крови, один молчал, а двое оставшихся – спорили с первыми, поскольку есть закон, и закон гласит, что право наследования престола, в случае гибели Айронфисской ветви, принадлежит по старшинству роду Эйросских ллеев.

Камилла слушала с каменным лицом, больше переживая

отчего-то за ллейну Бианку, которая заметно побледнела, нежели за себя. Замок и земли, за которыми она ехала в столицу, кажется, оспаривать никто не собирался, а в престол она по-прежнему не верила. Потому и важность момента в неё не проникала, и панике дочь Рыжего барона не поддалась.

Мэма Софур едва ли обучила свою воспитанницу хоть чему-либо дельному, однако как выживать на улице хорошенькой девице, у которой врагов и среди незваных ухажёров, и среди завистливых подруг могло оказаться немало, она натаскала крепко.

Когда окружают всей стаей, главное – не бежать. Ибо бегство – прямое дозволение на то, чтобы тебя ловили. Загоняли, как дичь. Травили. То же и в словесных баталиях. Чувствуешь, что идёшь против толпы – так либо не иди в лоб, либо стой накрепко. С каменной рожей. Непробиваемой уверенностью. Напором, который должен стать тем сильнее, чем больше неуверенность в себе.

– Да будет так, – прервал бурные словесные излияния Родрег, едва заметно шевельнув сухими пальцами. Вместе с ними шевельнулся и пол всей залы, так что разговоры мигом утихли. Камилла понимала разгорячённых спорщиков: как-то неуютно становится, когда твердь уходит из-под ног. – Властью, данной мне Отцом Небесным, законами и народом Айрона, я нареку тебя, светлая ллейна Камилла Эйросская, своей наследницей, и про то прилюдно заявлю на празднике нынешним вечером. Что до умения править – проверим, как ты управишься с собственными землями, дитя. Мой регент сейчас в Эйросском замке – он и подтвердит, каково твоё умение. Наведи порядок в родном доме и возвращайся во дворец с отчётом. Регент прибудет следом да подтвердит. Либо опровергнет. Сроку тебе – шесть лунных оборотов, дитя. Там и определимся, готова ли ты к престолонаследию. Справишься ли?

– Это даже щедро, – подумав, отозвалась Камилла. – Я справлюсь быстрее, ваше величество.

Презрительное фырканье от советников, поддерживавших ллея Салавата, Камилла благоразумно пропустила мимо ушей.

– Что ж, ступай, – улыбнулся Родрег. – Ожидаю увидеть тебя на празднике, дорогая. Двор будет счастлив увидеть наследницу Эйросских ллеев и всего Айрона. Как, признаюсь, счастлив и я, видя тебя во дворце. Дорогой кузен Тадеуш, верно, даже не поймёт, кто ты такая, но всё же… увидит свою кровь. Уже ради этого стоило ему жить.

Ллейна Бианка тронула Камиллу за локоть, и дочь Рыжего барона неловко присела в неуклюжем реверансе, прощаясь с его величеством. Далеко уйти под давящими взглядами советников ллейны не успели: их вновь остановил оклик короля Родрега.

– Ллейна Бианка сказала, что отец твой исчез пять зим тому. Вместе с молодым человеком, которого он обязался доставить домой. Как звали этого юношу?

– Рафаэлем, – откликнулась Камилла, оборачиваясь лицом к его величеству. Родрег выдохнул, невольно потирая сердце. – Так отец сказал. Добавил ещё, что поспешить надобно, и доставить его домой вовремя. Но капитан пиратского корабля, где тот молодец служил старшим помощником, сказал, что среди пиратов его знали как Эллара. Так что, верно, ошибся батюшка.

Его величество ничего не ответил, так что Камилла

развернулась и поспешила к ллейне Бианке, забыв о повторном реверансе. Учитывая её талант в данном вопросе, может, и к лучшему.

Глава 6. Бал

Мэма Софур и пэр Нильс стараниями Камиллы попали во дворец до празднества. Точнее, в комнаты для слуг, чтобы ожидать воспитанницу в условиях и компании лучшей, нежели в рыбацком поселении.

Нянька от добрых новостей вначале протрезвела, затем прослезилась, а потом и вовсе принялась за беготню: то набивалась в помощницы пэре Эдне и её горничной, то исчезла и заявилась с почти новым платьем, себ знает, откуда выцепленным, в бережной бумажной упаковке. Правда, чуть засаленной.

– На примерку взяла, – хлопотала нянька. – Глянь, какое пышное! Самое что ни есть лучшее для бала!

На ллейну Бианку, при этом присутствовавшую, Камилла старалась не смотреть.

– Ну же, примеряй! – аж подрагивала от нетерпения Софур, потрясая платьем, которое ещё пару дней назад Камилла сочла бы роскошным. – Рюши-то каковы! А пуговицы – крупные, блестящие, ну ровно взаправдашние драгоценности!

Лицо ллейны Бианки осталось каменным.

– Няня, – прочистила горло Камилла, из вежливости встряхнув грубую ткань подола. – Оно чудное! Но тут такое дело… ллейна Бианка предложила первой…

– Верно, – ожила Бианка, – пэра Эдна целую ночь с платьем возилась. Жаль, если такая работа пропадёт.

На самом деле платье принесли им ночью; ллейна Бианка рассчитывалась с посыльным тайком, но Камилла всё равно заметила. Видимо, у бывшей придворной дамы сохранились связи среди королевских портных да мастериц.

– Жалость какая, – пробормотала Софур, пока Камилла согласно кивала, с трудом удерживая вздох облегчения, – ну, что ж… а может, на потом пригодится, а?

С трудом выпроводив няньку, Камилла вернулась к ллейнам Одетте и Бианке. Последняя вновь запретила своей протеже покидать покои, и этот раз Камилла прислушалась: обряд доказал, что игра началась рисковая. Может, и впрямь лучше не дразнить судьбу.

Пэр Нильс тоже волновался: хотел оставшееся до вечера время посвятить обучению Камиллы придворному этикету да «поставить речь светлейшей ллейне», дабы не ударила в грязь лицом перед его величеством, советом, придворными людьми да высокорожденными гостями. Камилла его успокоила: его величество да совет впечатлить она уже успела, а от придворных её ллейна Бианка защитит. Пустых разговоров Камилла не терпела; всякому трёпу причина нужна. Полагаться, кроме как на свою покровительницу, дочери Золтана Эйросского оказалось не на кого; вот светлая ллейна Бианка и укажет ей нужных людей, с кем и потолковать, и завязать знакомство следует. А там уж как Отец даст: или завяжет, или не следует.

– Вы такая красивая, ллейна Камилла, – улыбнулась Одетта, выходя из опочивальни. Юная дочь Бианки была восхитительна: нежно-розовое платье, светлые волнистые пряди, уложенные с особым мастерством и несколько придававшие ей возраста, что, впрочем, юной Одетте пошло лишь на пользу. Украшений, кроме живых цветов в причёске да драгоценных серёг в маленьких ушках, дочь Бианки не надела. – Платье у вас чудное!

Камилла и сама признавала: чудное. А вот ллейна Бианка почему-то сердито нахмурилась, принимая спешный заказ у посыльного: мол, и цвет тяжёл и лишь для перестарков годится, и ткань уж больно плотная, такая не девице, а вдове подходит, и камни могли бы быть посветлее.