Благородный принц
Шрифт:
Я изучала его лицо и легкую улыбку, тронувшую уголки его губ. Он пытался пошутить? В другой день я, возможно, рассмеялась бы. Но не сегодня. Не тогда, когда предстояло еще кое-что. Потому что это не могло быть всеми правилами.
— Что еще?
— Это все.
— Просто оставаться внутри?
Он кивнул.
— Просто оставайся внутри.
Еще одна тюрьма.
— Я понимаю, — сказал он. — Я бы тоже разозлился, если бы оказался в ловушке. Но дай этому немного времени. Неделю или две, чтобы пыль осела. Тогда мы сможем
Возможно, это была другая тюрьма. Возможно, эта была бы не так плоха. У меня есть телевизор и книга для чтения, я могла бы отвлечься от дерьма, крутящегося у меня в голове.
— Хорошо, — согласилась я. Я попробую. Не ради Люка, а ради Пресли. Я хотела выжить, чтобы принести ей причитающиеся извинения. Хотя, когда это место начнет казаться тюрьмой, я уйду. — А как насчет нянек?
Он усмехнулся, звук был таким успокаивающим и глубоким, что застал меня врасплох.
— Никаких нянек. Если ты обещаешь оставаться дома, днем ты сама по себе. Ночью ты остаешься со мной.
Да, я определенно застряла.
Люк встал.
— Я оставлю тебя одну, чтобы ты могла устроиться. Я наверху, если тебе что-нибудь понадобится.
Я осталась сидеть, когда он еще раз вежливо кивнул мне, затем направился к лестнице, исчезнув с первого этажа. Когда он ушел, я пошла в ванную, закрылась там и заперла дверь.
Затем я включила душ, снимая с себя одежду. Комнату окутал пар, и когда я встала под струю, он обжег мою кожу. Но я осталась под горячей водой, позволяя ей прогнать холод и согреть замерзшие пальцы ног.
Наконец, когда моя кожа покраснела и ее начало покалывать, я вышла из душа и провела рукой по запотевшему зеркалу. Мое отражение было не таким ужасным, как раньше. Темные круги под глазами все еще были на месте. Я слишком сильно похудела, и кожа на ключицах слишком туго натянулась. Но вчерашняя еда, свежий воздух и горячий душ придали моей коже немного цвета.
И впервые за десять дней мои голубые глаза не были такими пустыми. Может быть, в них даже теплился проблеск надежды.
Я изучала себя, от вдовьей макушки на лбу до кончика подбородка. Когда-нибудь, когда я смотрела в зеркало, нравилось ли мне то, что я видела?
Нет.
По крайней мере, не в последнее время. Мне не нравилась женщина, смотревшая на меня в ответ.
Я не нравилась себе.
Каким-то образом это должно было измениться. Каким-то образом я должна была стать лучше самой себя. Я не была уверена, как это произойдет, когда я буду изолирована в чужом доме, но я могла начать с малого, сдержав свое слово и подчинившись правилам Люка.
Я расчесала волосы, запах «Олд Спайс» наполнил комнату. Я воспользовалась тем, что Люк оставил в душе, не потрудившись разгрузить рюкзак. Может быть, от меня и пахло мужчиной, но это было не так уж плохо. По крайней мере, я была чистой.
Обернув тело полотенцем, держа в руках одежду и обувь, я на цыпочках прокралась по коридору в спальню, бросив взгляд
Я закрыла и заперла за собой дверь спальни, затем достала из сумки последнюю чистую пару спортивных штанов и трусиков. Может быть, если я попрошу, Люк сможет достать мне пижаму. У меня осталось немного денег, и что-нибудь еще, кроме спортивных штанов, было бы неплохо.
Одетая и готовая ко сну, я взяла кроссовки и застонала. Действительно ли мне нужно было их надевать? Я не собиралась убегать, определенно не сегодня вечером. Поэтому я отбросила их в сторону и откинула одеяло, скользнув между прохладными простынями и уютно устроилась на пуховой подушке. Свет был включен, но хлопок был таким гладким и мягким на моей щеке, что я не могла собраться с силами, чтобы открыть глаза и поднять голову.
Потолок надо мной скрипел под ногами Люка. Он двигался, что-то делал. С потолка доносился приглушенный звук телевизора.
Я сделала глубокий вдох, почувствовав запах собственного мыла и средства для смягчения ткани на простынях. Это была та же марка, которой пользовалась моя мама. Уткнувшись носом в подушку, я глубоко вздохнула.
Я скучала по маме. Возможно, мне следовало остаться в Чикаго. Может быть, мне следовало остаться, приговорив себя к медленной смерти рядом с ней.
Но теперь, сбежав, я бы никогда не вернулась. Я сомневалась, что когда-нибудь увижу ее снова. Неважно, сколько раз отец бил или насиловал ее, она бы никогда не бросила этого человека. Она не верила, что заслуживает чего-то лучшего.
Что ж, а я заслуживала.
Я заслуживала большего, чем мой отец. Я заслуживала большего, чем Джеремая.
За последние десять дней мое сердце разбивалось бесчисленное количество раз, потому что я была чертовски зла на него. Но это… Он не заслужил такого конца.
Без предупреждения из моего горла вырвалось рыдание. Я заглушила его подушкой, чувствуя, как слезы жгут глаза. Затем, впервые за десять дней, я заплакала. Из-за Джеремаи. Из-за моей матери. Из-за моей сестры и из-за того через что я заставила ее пройти.
И из-за себя.
Это была эмоциональная разрядка или мое тело физически отключилось, но плакала я недолго. Я отдалась кровати и глухим звукам, которые издавал Люк надо мной.
И впервые за десять дней кошмар в виде Джеремаи не посетил меня во сне.
Глава 4
Люк
— Причина смерти? — спросил я.
Майк, главный судебно-медицинский эксперт округа, уставился на тело, лежащее на столе из нержавеющей стали.
— Я еще не проводил полного вскрытия, но, учитывая, где его нашли, и очевидные признаки, могу сказать, что он утонул. Это могло быть и переохлаждение. Он определенно пробыл в воде какое-то время.