Благородный принц
Шрифт:
Перед домом было несколько цветочных клумб, но поскольку кусты цветами не считались, фасад был почти таким же. Вчера, после своей воскресной утренней поездки в участок, он провел час на улице, подметая гараж и выдергивая несколько сорняков из клумб.
Я была в гостиной, когда услышала голоса на подъездной дорожке. Я бросилась к себе наверх. Люк разговаривал с красивой темноволосой женщиной и мужчиной — предположительно, ее мужем — с татуировками на обоих предплечьях. У него на руках был малыш в розовом чепчике, пристегнутый ремнями к груди в такой же розовой переноске.
Люк смеялся и улыбался, демонстрируя ямочку на левой щеке и ровные белые зубы, разговаривая с ними более двадцати минут. А я наблюдала, страстно желая присоединиться к ним на солнышке.
Моя рука скользнула по дверной ручке, испытывая острое желание повернуть ее и выйти наружу хотя бы на мгновение. Вдохнуть запах лета, посмотреть на небо и почувствовать дуновение ветерка на своей коже.
Я отдернула руку, опуская ее, прежде чем искушение стало слишком сильным. Кроме того, была включена сигнализация. Отсюда я могла прочитать статус на панели у входной двери.
Люк взбесится, если я открою дверь.
Поэтому, я подошла к дивану, подчинилась правилам и прижалась к маслянистой коже, окутанная ароматом Люка, который остался на подушках.
Прошел час.
О, смотрите. Еще одна мыльная опера.
Прошли часы.
Время обеда.
Прошло несколько часов.
Время для прогулки.
Я трижды обошла первый этаж, десять раз пробежалась трусцой вверх и вниз по лестнице, затем бесцельно побродила по комнатам на втором этаже, избегая комнаты Люка, потому что мое сумасшествие могло взять верх, а последнее, что мне было нужно, — это чтобы он вернулся домой пораньше и застал меня дремлющей в его постели.
Спустя месяцы я выучила этот дом наизусть. На одной из встроенных книжных полок в офисе была вмятина. Я провела по ней рукой, проходя по комнате. Другая ванная на этом этаже была почти пуста, но уголок занавески для душа задрался, вероятно, после того, как я убирала ее, поэтому я поправила ее, проходя мимо. Затем я вернулась на первый этаж, стараясь не скрипеть на четвертой ступенькой.
Что, если поменять местами диван с креслами и передвинуть журнальный столик?
Я постучала по подбородку, изучая. Прошло больше месяца с тех пор, как я переставляла вещи. И хотя мне все нравится…
Я могу сделать лучше.
Поэтому, я приступила к работе.
Час спустя у меня на висках выступили капельки пота, когда я осматривала новое расположение.
Почти. Это почти идеально. Но что, если…
— Ага! — Я продолжила экспериментировать, вернув диван на прежнее место, но изменив положение кресел.
К тому времени, когда я посмотрела на часы, большая часть дня прошла. Если я не потороплюсь с душем, то к тому времени, когда я буду готова приступить к ужину, Люк уже будет дома. И это было именно то, что я сделала.
Я побрила ноги. Я вымыла, обработала кондиционером и высушила феном волосы. Используя волшебную палочку, которую я заказала онлайн, я завила волосы в свободные волны. Увлажнила кожу. Нанесла тональный крем. Тушь для ресниц. Единственным человеком, который увидит мои новые тени для век, был Люк. Это показалось мне достаточной причиной нанести их.
Когда я отошла от зеркала, мое отражение поразило меня.
Вау. Я выглядела… хорошенькой.
Исчезли все следы месяцев, проведенных в клубе Воинов. Страх. Беспокойство. Я позволила себе влюбиться в Эштон, потому что это было легче, чем признать крушение, которым была моя жизнь. Это было легче, чем признать свои ошибки.
Так много ошибок.
По крайней мере, я отказалась вести себя как одна из шлюх клуба Воинов. Они передавались между членами клуба чаще, чем наркотики.
Отчасти причина, по которой я не хотела уезжать от Джеремаи, заключалась в том, что я не верила, что он сохранит верность. Я верила, что, если буду рядом и буду наблюдать, он не сбежит. Может быть, так оно и было бы. Может быть, и нет. На самом деле это не имело значения.
В конце концов, ни у кого из нас не было желания друг к другу. Я испытывала отвращение к нему, к самой себе. А он был поглощен азартными играми.
Отбросив эти воспоминания в сторону, я поспешила в свою комнату, чтобы одеться, затем на кухню, чтобы приготовить ужин. Мои энчилады (прим. ред.: энчилада — традиционное блюдо мексиканской кухни. Энчилада представляет собой тонкую тортилью из кукурузной муки, в которую завёрнута начинка. Начинка чаще всего мясная (обычно из курятины), но может состоять и из яиц или овощей. Свёрнутые энчилады обжариваются на сковороде или запекаются под соусом (и иногда сыром) в духовой печи. Традиционно энчиладу поливают соусом моле из чили и какао) с черной фасолью были в духовке, когда снаружи донесся гул двигателя. Я поспешила на свое место наверху, у окна, приподняв край шторы как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек, который жил в белом двухэтажном доме, на противоположной стороне улицы, паркуется у себя на подъездной дорожке.
Это был один из моих любимых моментов дня.
Беременная жена мужчины открыла входную дверь, чтобы выпустить на улицу визжащего малыша. Маленький мальчик на пухлых ножках подбежал к своему отцу, который подхватил его под мышки и подбросил в воздух.
— Папа! — Смех мальчика прозвучал достаточно громко, чтобы растопить мое сердце.
Будут ли у меня когда-нибудь дети? Хотела ли я их? Да.
И я бы защитила их. В отличие от моей матери, если бы мне пришлось защищать их, я бы умерла, пытаясь.
Как наши соседи пропустили то, что происходило в нашем доме? Как все это пропустили? Учителя. Пасторы. Родственники. Мы были изолированы от других, но не отрезаны. Любой, у кого есть два глаза, должен был заметить враждебность во взгляде моего отца. Это была не любовь, а одержимость.
Ни один человек не заметил жестокого обращения. А если и заметил, то не остановил это.
Когда-нибудь я стану любопытной соседкой, наблюдающей за всеми детьми.
До тех пор я буду делать все, что в моих силах, из этого окна.